Особенно,... 
88 
— Ребята, — начал он грустно. — Я вам очень благодарен за все. Но обстоятельства требуют, чтобы одного из вас посадили.
— Как — посадили? — залепетали потрясенные олигархи. — Куда посадили?
— Сдали, слили, поставили в угол, — терпеливо объяснил Путин. — Чтобы народ видел, как идет борьба с коррупцией. Мне правда очень грустно, братцы. Но, во-первых, интересы государства превыше всего, а во-вторых, это же понарошку.
— Такая игра? — с пониманием спросил Березовский, очень любивший новые, азартные игры.
— Да, Боря, — печально кивнул Путин. — Трудная, опасная и увлекательная игра. Называется «Бутырочка». Вам остается только выбрать, кому водить.
— Давно пора, — рассудительно сказал старший олигарх Владимир Петрович, друг толстого Юры. — Мы всегда говорили.
— А кто за мною повторяет, тот в уборную ныряет, — неодобрительно сказал Путин, в упор, посмотрев на непрошеного союзника. Владимир Петрович стушевался.
Путин вышел, оставив за себя Волошина, чтобы тот доложил о результатах олигархических разборок. Некоторое время гости сидели молча, переваривая услышанное.
— Березовского! Березовского! — зазвенело сразу не сколько голосов, когда прошел первый шок.
— Меня? — переспросил шустрый быстроглазый Боря, надкусывая расползающийся эклер. — Да, меня можно. Меня всегда можно. — И говорил, и ел он с необыкновенной быстротой, держа пирожное двумя передними лапками и обгрызая его острыми зубками, при этом успевая внимательно оглядывать каждого и стремительно, как белка скорлупой, сыпать словами. — Меня очень можно, но по трем причинам бессмысленно. Во-первых если все время одного меня, то это не борьба с коррупцией, а игра в одни ворота. Меня в прошлом году уже осалили, и кому было лучше? Спросите Евгения Максимовича, было кому-нибудь лучше? Во-вторых, я народный депутат, и у меня неприкосновенность. А снимать ее с меня вы замучаетесь. И в-третьих, я все равно выкручусь. Это все знают. Так что меня бессмысленно. — Он доел пирожное и обвел коллег карими, чуть навыкате, хитрыми глазками.
— Надо жребий бросить, — предложил пухлый, рассудительный Фридман в маячке с огромной буквой «Альфа» на пузе.
Стали бросать жребий. У единственного курящего — Потанина — нашлись спички. Решили, что кому достанется обломанная, тому и водить, то есть сидеть, но хитрый Абрамович заметил, что у Потанина все спички обломанные, так что кто первый потянет, тот и продует. Тогда стали сдавать карты — кому выпадет туз пик. Карты нашлись у Ходорковского, но опытный Смоленский заранее просмотрел колоду и обнаружил, что все шестерки из нее давно слиты, потому что шестерки умирают первыми, а зато есть шесть тузов пик и два джокера. Такими картами хорошо было играть в «Акулину». Поиграли немного в «Акулину», Швидлер проиграл два пирожных, но Волошин постучал ручкой по бутылке лимонада и напомнил олигархам, что они больно уж развозились, — надо дело делать.
— А давайте в вышибалу! — воскликнул резвый, спортивный Мамут. — Вон у меня и мячик есть!
Стали играть в вышибалу, но увлеклись, перешли сначала на «картошку», потом на футбол. Березовский засветил: в глаз Гусинскому, тот расплакался и стал кричать, что в его лице в глаз получила свобода прессы и мировое еврейство, остальные разделились: кто-то бросился его утешать, кто-то издевался.
— Ню-ю-юня! — дразнился Березовский. — Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин!
— Я мировому сообществу скажу! — плакал Гусинский, размазывая сопли по щекам.
— Ябеда-корябеда, турецкий барабан! — кричал Лесин. — Кто на нем играет — противный таракан!
— Ребзя, так нехорошо, — примирил всех рассудительный Потанин. — Мы в игрушки играемся, а тут решается судьба страны. Давайте выбирать.
— Голосовать! Голосовать! — радостно запищали олигархи. Голосование прошло бурно, но во всех случаях давало одинаковый результат: по каждой кандидатуре голосовали все, кроме того, кого предлагалось слить. В результате явного лидера выявить не удалось.
— А давайте посчитаемся! — нашелся Ходорковский. — Я помню, когда Толю Быкова сдавали, так тоже считались. И все были довольны.
— Кто знает хорошую считалочку? — возликовало собрание. — Давайте, давайте!
— Я знаю, — сказал Чубайс. — Эне, бене, раба, квинтер, контер, жаба.
— Неинтересно! — вскричал Вяхирев.
— Зато коротко, — солидно сказал Чубайс. — Мобильно.
88 
