Тоби помолчала. «Почему Валленберг обманул меня?» Потом сказала:
– Значит, я могу получить ваше разрешение на вскрытие?
Госпожа Лэйси колебалась лишь несколько секунд, затем тихо сказала:
– Если вы считаете, что это необходимо. Да.
Тоби повесила трубку. Затем стала набирать номер отдела медэкспертизы, но передумала. Даже с разрешением семьи никто из патологов больницы Спрингер не будет проводить вскрытие, если лечащий врач возражает.
«Почему Валленберг так решительно против вскрытия? Он боится, что мы что-то обнаружим?»
Она посмотрела на телефон. Решай. Решать нужно сейчас. Она снова сняла трубку и набрала справочную.
– Бостон, – сказала она. – Управление судмедэкспертизы.
Потребовалось некоторое время на поиск номера, еще немного – чтобы связаться с нужным отделом. В ожидании она рисовала в воображении, как тело Парментера продвигается к моргу. На лифте вниз. Дверь открывается в цокольном этаже. Коридор с завывающими водопроводными трубами.
– Управление судмедэкспертизы. Стелла слушает.
Тоби сосредоточилась.
– Меня зовут доктор Харпер, я из клиники Спрингер, что в Ньютоне. Можно поговорить с главным экспертом?
– Доктор Рауботем в отпуске, но я могу соединить вас с его заместителем, доктором Двораком.
– Да, пожалуйста.
Послышалось несколько щелчков, затем мужской голос, усталый и невыразительный, произнес:
– Доктор Дворак у телефона.
– У меня пациент, который только что скончался, – сообщила она. – Мне кажется, следует провести вскрытие.
– Могу я узнать причину?
– Он поступил неделю назад. Я осматривала его в отделении неотложной помощи, когда его привезла «скорая»…
– Были травмы, повреждения?
– Нет. Отмечалось спутанное сознание, дезориентация. Были мозжечковые симптомы. Сегодня утром у него наступила остановка дыхания, и он скончался.
– Вы подозреваете какие-то недозволенные действия?
– Не то чтобы, но…
– Тогда ваш больничный патолог наверняка может провести это вскрытие. Вам не следует сообщать о смерти в наше управление, если только она не наступила в течение суток с момента его поступления.
– Да, я понимаю, вы обычно занимаетесь теми случаями, которые поступают к вам от коронера. Но лечащий врач отказывается подписать направление, а значит, наш патолог делать вскрытие не будет. Вот почему я звоню вам. Семья уже дала согласие.
Она услышала тяжелый вздох, шуршание бумаг и ясно представила мужчину за столом, уставшего от переработок, окруженного бесконечными напоминаниями о смерти. Безрадостная профессия, подумала она, а у доктора Дворака голос несчастного человека.
– Доктор Харпер, – обратился он к Тоби. – Мне кажется, вы не вполне ясно понимаете роль нашего управления. Если это не касается неправомерных действий или вопросов здравоохранения…
– Это может касаться вопросов здравоохранения.
– Каким образом?
– Это второй случай за месяц в моем отделении. Два пожилых мужчины, оба с острым расстройством сознания, признаками мозжечковых нарушений и фокальными судорогами. И вот что меня беспокоит: оба эти пациента жили в одном и том же доме престарелых. Они пили одну и ту же воду, ели в одной столовой. Возможно, они были знакомы.
Доктор Дворак молчал.
– Я не знаю, с чем мы имеем дело, – призналась Тоби. – Это может быть что угодно – от вирусного менингита до отравления садовыми пестицидами. Мне бы очень не хотелось проглядеть то, что можно предотвратить. Особенно, если риску подвергаются и другие люди.
– Вы сказали, было два пациента.
– Да. Второго доставили к нам три недели назад.
– Тогда вскрытие первого должно было дать ответ на ваши вопросы.
– В первом случае вскрытие не делалось. Пациент исчез из больницы. Его тело так и не нашли.
Молчание в трубке сменилось долгим вздохом. Когда Дворак снова заговорил, Тоби различила в его голосе нотку интереса.
– Вы сказали, вы из больницы Спрингер? Как зовут пациента?
– Ангус Парментер.
– Тело все еще там?
– Я об этом позабочусь, – пообещала она.
Она промчалась четыре пролета вниз по лестнице и ворвалась в цокольный этаж. Одна из флуоресцентных ламп над головой ритмично мигала, и стремительный шаг Тоби казался быстрой чередой стоп-кадров. Вот и дверь с табличкой «Служебный вход». Она вошла в морг.
Свет был включен, на столе дежурного санитара играло радио, но в помещении никого не было.