Особенно,... 
66 
– Вы понимаете, что дело бесперспективное? – спросила адвоката начмед.
– Понимаю, – вздохнул адвокат. – Я уговаривал истицу отказаться от решения вопроса подобным образом. Всё это бездоказательно и вымотает всех участников. Но она настроена решительно, и я, как платный наёмник, буду отстаивать их интересы до победного. Хотя я объяснил истице, что гонорар мне необходимо будет выплатить при любом исходе дела.
– Хорошо. – Наша разумная начмед раздумывала пару минут. – Если мы предложим даме, интересы которой вы представляете, некоторую сумму денег, естественно, меньшую, чем она хочет по исковому заявлению, она его заберёт?
Но истица, перепутав желание начмеда сберечь время персонала роддома, включая своё собственное, со слабостью «униженных и привлечённых», решила обменять жидкие щи на крупные бриллианты. И понеслись суды.
Столь же бесчисленные, сколь и бессмысленные заседания. Закончившиеся в итоге ничем. На каждом из которых девочка не смотрела нам в глаза. Кажется, завершился весь этот цирк к двухлетию её вполне здорового отпрыска.
«Ерунда! – говорила наша начмед. – В Штатах, если на тебе не висит до пятнадцати судебных исков, ты и врачом-то нормальным не считаешься!»
Есть случаи врачебной ошибки. Есть случаи трагических случайностей. Есть случаи преступной халатности и даже должностных преступлений. За что надо наказывать по всей строгости закона. Но…
«Моя бабка 5 дней не могла дышать от боли! Она блевала кровью! Она жаловалась на боль в животе! Она уже была синяя! И вот мы вызвали «Скорую», и они её повезли в больницу! Эти сволочи врачи ехали так быстро, что мы за ними не успевали! Её соперировали, а она умерла! Врачи – сволочи, дегенераты, бездушные твари! Угробили молодую женщину 98 лет! С прекрасным здоровьем! У неё сердце знаете как билось? Ого-го! Мы со спальни слышали, как оно бьётся! А желудок!!! Да она ела килограммами острый перец! Курила «Беломор»! Пила виски! Литрами!»
Вы думаете, я издеваюсь? Вы полагаете, это сарказм? Это реальные слова реального родственника реальной бабушки, сказанные реальному доктору!
Когда это касается тебя лично – горько и обидно. Не за потраченное время и энергию, предназначенные быть созидательными. А за то ощущение общего счастья, возникшее в момент рождения. Ведь именно таким являет нам подкорка утраченный Эдем. Только теперь у нас в распоряжении лишь секунды от некогда Вечности. Жаль. Никто не виноват.
Для вас это ребёнок, и нервы, и бабушка. Для нас – работа, клинические разборы и летальная комиссия.
Зло должно быть наказано. Добро должно восторжествовать. Только это не застывшие категории. Лодка, вытащенная на отмель, и та же лодка, плывущая по течению. В котором купаемся все мы – врачи и пациенты. Просто люди. И очень хочется, чтобы отдельное счастье случалось куда как чаще безраздельного горя. Очень хочется, чтобы мы приходили в эту жизнь с радостью, а уходили – с миром. Что мы есть? Лишь состояние от приёмного покоя родильного дома до выписки из лечебного учреждения? Слепок? Миниатюра? Или Путь из Огромного Неведомого в Великое Неизвестное, где нам снова скажут:
«Здравствуйте!»
То есть – будьте здоровы!
Анатомка (Одноактная пьеса в 3 действиях)
Хотя ещё Творца не знаю лично,
Но верю я, что был и есть такой.
Всё сделать так смешно и так трагично
Возможно лишь Божественной рукой.
Действующие лица:
Студентка
1-й мужчина
2-й мужчина
Место и время действия:
1989 год, Одесса, анатомический зал медицинского института
Описание декораций:
Посередине сцены стоят два оцинкованных стола на расстоянии приблизительно 3 м друг от друга, торцами к залу. Левый – пустой, на правом – труп (муляж) ногами к зрителю (снизу стола на крюке подвешено оцинкованное ведро).
Вся правая половина сцены по периметру, включая стол с трупом, закрыта тюлем, который свисает полосами неравной длины, не достающими до пола на расстояние чуть меньше среднего человеческого роста, напоминая альков, с более открытой частью в сторону зрителей.
Левая половина сцены: слева и сзади от потолка спущены плотные занавеси, по левой стороне – три, по задней – четыре оконных проёма, окна узкие и высокие – раза в полтора превышающие стандарт, они не нарисованы, а вырезаны, за ними чёрная пустота. У левой стены пара железных ящиков.
66 
