Особенно,... 
47 
А смеющиеся и любящие мужчины не должны умирать от лимфомы в тридцать девять.
Сквозь пелену ледяного тумана впереди просматривались проблесковые маячки аварийных машин. Какое-то происшествие. Но в машине этого мужчины она почему-то чувствовала себя защищенной. В безопасности, огражденной от любого риска. Они медленно проехали вдоль вереницы машин экстренной помощи: двух патрульных автомобилей, эвакуатора и «скорой». «Форд Бронко», который вылетел с дороги, лежал на боку, сверкая обледеневшим днищем. Они молча проехали мимо, отрезвленные жестким напоминанием о том, что жизнь может перемениться в любой момент. Или оборваться. Это была еще одна мрачная нотка в этом и без того унылом дне.
Люси Оверлок прибыла на собственную лекцию с опозданием. Спустя пятнадцать минут после того, как два ее аспиранта и десять студентов-старшекурсников собрались в лаборатории университетского музея, появилась сама Люси в мокром плаще.
– По такой погоде, наверное, стоило все отменить, – заявила она. – Но все равно я рада, что вы пришли.
Она сняла плащ, оставшись в своих неизменных джинсах и фланелевой рубашке – правильная форма одежды, учитывая обстановку, в которой они собрались. Музейный подвал был не только сырым, но и пыльным – гулкая пещера с характерным для хранилищ запахом. Вдоль стен тянулись полки, заставленные сотнями деревянных ящиков, содержимое которых было отмечено потускневшими машинописными этикетками: «Тонингтон № 11: артиллерийские снаряды, наконечники стрел, прочее». «Питтсфилд № 32: частичные скелетные останки, взрослый мужчина».
Посреди комнаты, на широком рабочем столе, укрытые брезентом, лежали новые экспонаты этого тщательно каталогизированного склепа.
Люси щелкнула выключателем на стене. Зажужжали флуоресцентные лампы, и их неестественный свет озарил рабочую поверхность. Клэр и Линкольн присоединились к студентам, кольцом обступившим стол. Резкий свет безжалостно обнажал лица присутствовавших.
Люси откинула брезент.
Остатки двух детских скелетов лежали рядышком, кости были выложены в примерной анатомической последовательности. У одного скелета отсутствовали реберная клетка, часть ноги и правая верхняя конечность. Второй скелет был практически целым, если не считать мелких костей рук.
Люси встала в изголовье стола, возле черепов.
– Перед нами человеческие останки, собранные на месте раскопок номер семьдесят два на южном побережье озера Саранча. Раскопки были завершены вчера. Для большей наглядности я приколола вот здесь, на стене, карту местности. Как видите, место раскопок расположено у самого устья реки Мигоки. Прошлой весной этот район серьезно пострадал от дождей и наводнений, и, видимо, это способствовало тому, что захоронение было обнаружено. – Она перевела взгляд на стол. – Итак, начнем. Во-первых, я хочу, чтобы вы все осмотрели останки. Можете брать их руками, внимательно изучать. Задавайте любые вопросы по поводу места раскопок. А потом мы выслушаем ваши предположения о возрасте, расе и времени захоронения. Те из вас, кто принимал участие в раскопках, пожалуйста, держите язык за зубами. Давайте посмотрим, к каким выводам придут остальные.
Один из студентов потянулся к черепу.
Люси отошла от стола и принялась наблюдать за тем, как работают студенты. Это действо почему-то вызвало у Клэр ассоциацию с загадочным обеденным ритуалом, пиром над останками: жадные руки тянутся к костям, подносят их к свету, а потом передают по кругу. Поначалу все происходило молча, тишину нарушало лишь шуршание рулеток, которыми студенты измеряли длину костей.
Клэр передали череп с отсутствующей нижней челюстью.
В последний раз она держала человеческий череп, когда училась в медицинском институте. Она поднесла его к свету и повертела в руках. Когда-то она могла назвать каждую впадинку и выпуклость, но за четыре года учебы в голове скопилось так много другой информации, что эти анатомические названия были благополучно забыты; их потеснили практические данные вроде кодов счетов и телефонов больниц. Она перевернула череп и обнаружила, что верхние зубы до сих пор на месте. Третьи коренные зубы еще не прорезались. «Детская челюсть».
Клэр бережно положила череп обратно на стол, ужасаясь тому, что именно она держала в руках. Она вспомнила Ноя в возрасте девяти лет, его волосы – копну темных кудряшек, шелковое прикосновение его личика и невольно уставилась на детский череп, на котором давным-давно не было ни плоти, ни кожи.
47 
