ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  58  

Начмед поднял трубку местного телефона, потыкал в клавиши и буркнул в дырочки:

– Любовь Петровна, зайдите ко мне! Да, сейчас! Сейчас же!


Сел в кресло и забарабанил пальцами по столу.


Все те три-четыре, а может, и пять минут, пока старшая акушерка обсервационного отделения срочно проходила двадцать метров коридоров, отделяющих её от кабинета заместителя главного врача по лечебной работе, Романец колошматил по столешнице, а Соня мысленно напевала про коня. И выражения лиц у них при этом были тупые – тупее не бывает. Вот такими идиотами бывают те граждане, от которых, гражданочки, порой зависят не только ваши жизнь и здоровье, а также жизнь и здоровье ваших детей! Да, чуть не забыла, – а ещё они чистят зубы. И если чем и страдают, то вовсе не «синдромом бога», а кариесом.


– Что?! Что, я вас, Любовь Петровна, и вас, Софья Константиновна, спрашиваю?! Что мы будем делать с унитазом?!

Пока Соня мучительно обдумывала, что такое можно делать с унитазом, как только не применять по прямому его, унитазному назначению, и собиралась было голосом вечного троечника, неожиданно выучившего урок, гордо ляпнуть: «Мыть!», Люба подобострастно затараторила, преданно глядя в глаза начмеда:


– Палпетрович, я уже всё продумала, только не переживайте! Значит, муж Софьи Константиновны оформляет акт дарения этого унитаза...

– Это запрещено нормативными инструкциями министерства и горздрава! Родильный дом не имеет права получать подарки как от юридических, так и от физических лиц! – перебил её Романец.

– ...дарения этого унитаза фонду «Искусственная почка», – Любовь Петровна, понимающе потрусив головой, продолжила скороговорку. – Фонд «Искусственная почка» ставит его к себе на баланс и при первой же попавшейся попавшей к нам беременной с махровым пиелонефритом, а ещё лучше – хронической почечной недостаточностью отписывает унитаз нам в качестве гуманитарной помощи и разумного целевого распределения средств фонда «Искусственная почка»!

– Ну, Любовь Петровна, ну, голова! Учитесь, Софья Константиновна, соображать!


Соня смотрела то на старшую, то на начмеда и, говоря честь по чести, совсем ничего не соображала.

– Я не понимаю, почему вокруг простого унитаза, уже установленного и рабочего, возникают такие сложные ментальные построения? У нас что, более важных дел нет? Сейчас должен быть обход, и я, Павел Петрович, попросила бы вас посмотреть девочку из третьей палаты, мы уже несколько дней не можем выработать тактику, а вы тут про дурацкий унитаз почему-то говорите в кабинете начмеда, – усталым человеческим голосом проговорила она в своих собеседников.

Те посмотрели на неё так, как будто Софья Константиновна Заруцкая, великовозрастная тридцатилетняя тётка, спросила у них про «почему трава зелёная?».

– Почему-почему! Потому! Потому что КРУ! – рявкнула наконец старшая.

– Да какое дело контрольно-ревизионному управлению до унитаза? Это же не ампула опиатов и не ящик миорелаксантов, в конце концов!

– Софья Константиновна, – неожиданно сочувственно и даже негромко обратился к Соне Романец. – Контрольно-ревизионному управлению есть дело до каждой, простите, мандавошки и ссаной тряпки. А вы говорите «какой-то унитаз»... Да я за этот унитаз могу с должности слететь, а Любовь Петровна, как лицо материально ответственное за вверенное ей отделение, так и вообще присесть на пару лет.

– Господи, какой бред! – судорожно вздохнула Соня. – Свифт, Замятин, Оруэлл и Алешковский до кучи – просто мальчики!

– Добро пожаловать в вывернутое через задницу бытие! – отчего-то радостно завопил начмед. – Все антиутопии – лишь жалкое отображение реальности, потому что ни одному мастеру ни кисти, ни пера не удастся настоящий объём, настоящая цвето– и чувствопередача мириада нюансов, чтобы эту реальность, данную нам в анальных ощущениях, отобразить! – казалось, Романец даже горд тем, что вокруг такая жопа. Вернее, тем, что он в такой жопе приноровился выживать и чувствует себя как рыба в воде.

– Ничего, Соня, ты научишься, – Любовь Петровна ласково погладила её по голове.

– Вы знаете, Павел Петрович, – внезапно сказала Софья, – а вы, оказывается, умеете очень красиво говорить. Я и не знала, что вы такой оратор. Десять лет рядом с вами провела, а и не подозревала, что вы прям-таки Цицерон.

– Это у неё шок! – защитила свою новую подопечную заведующую старшая. – Не обращайте внимания! Вы же знаете, что Софья Константиновна у нас – человек очень сдержанный. Но чего на нерве не брякнешь сгоряча!

  58