Последние отзывы

  21  

Мы сели в лифт и поднялись на пятый этаж.

Он, нимало не смущаясь своего пальто и уличной обуви, прошёл к дверям, увенчанным табличкой «Заведующий родильно-операционным блоком». Открыл дверь ключом и жестом пригласил меня войти.

– Какими судьбами к нам?

– По распределению.

– А почему я вас раньше не видел?

– Я была на другой клинической базе. К вам переведена только сейчас.

– Понятно. На кесаревом ассистировала?

– Нет.

– Ну, когда-то надо начинать. Через полчаса операция. Пойдёшь первым ассистентом.

Под этот разговор он, нимало не смущаясь и не уточнив, не смущает ли сие обстоятельство меня, переоделся. Вначале аккуратно снял брюки, методично расправив их на перекладине вешалки. Затем также неспешно повесил на плечики рубашку. И уже затем спокойно надел пижаму и халат.

– Я думаю, ничем таким я вас не поразил? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Нет. – А что я ещё должна была сказать?

– Вскоре у вас напрочь пропадёт половое дифференцирование там, где не надо, но ярко обострится именно тогда, когда это уместно! Я чую в вас большой потенциал! – провещал Пётр Александрович и, вздохнув, медленно провел ладонью у меня ниже спины.

Я отнюдь не была выпускницей Смольного института. И лет мне было больше шестнадцати. Так что с руки или с ноги заехать по морде, невзирая на должность, я была вполне способна. Но… Не было ничего похабного в этом мужском жесте. Это был порыв искусствоведа, прикоснувшегося к неизвестному доселе наброску Моне. Ни трепета, ни вожделения. Оценка. Понимание. И удовольствие профессионала. Не более.

– Ну, раз вы всё правильно понимаете, – заявил заведующий, хитро глянув на меня, – тогда по пятьдесят грамм коньяка. Но не больше! – Произнеся это, Пётр Александрович достал из шкафа початую бутылку, два коньячных бокала и разлил. Настолько одинаково, что и Палата мер и весов не придралась бы.

В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения войти, в кабинет ворвалась Елена Анатольевна. Демонстративно не обращая на меня внимания, она затараторила скороговоркой:

– Добрый вечер, Пётр Александрович! Петрову уже подняли и готовят к операции. Я пошла мыться!

– Не надо, Елена Анатольевна. Отдыхайте. Я возьму с собой Татьяну Юрьевну.

– Но я тоже хочу! – обиженно сказала Лена. – К тому же вы сами говорили – сложный случай, третье вхождение в брюшную полость. – И надулась, как мышь на крупу.

– Потому, Леночка, и не надо в ране лишних рук. Спасибо тебе за усердие, но у тебя ещё дела есть. Сделай обход, запиши истории. Ну, и в родзале на подстраховке кто-то должен быть. Не оставлять же интерна!

– Но есть ответственный дежурный врач! – чуть не плача сказала Лена, с ненавистью визуализировав меня в пространстве.

– Ответственный дежурный врач отвечает за весь роддом и отделение гинекологии, а вы, Елена Анатольевна, отвечаете за физиологическое родильное отделение! – Пётр Александрович не повысил голоса, но в тоне зазвучал металл.

Лена вышла, и я поняла, что первое, кем сумела обзавестись на первом же дежурстве, – так это врагом.

Операционные блоки всех отделений похожи друг на друга, как люди всего мира. Две ноги – в норме, две руки, пара почек, одно сердце и одна голова. С некоторыми анатомо-функциональными особенностями. Поэтому я смело двинула в незнакомый оперблок.

Весь институт я работала. Вначале санитаркой, а затем и операционной сестрой в отделении травматологии железнодорожной больницы. Так что ни разухабистые крики младшего медицинского персонала, ни хлопанье биксов и металлический стук инструментов не могли меня напугать.

Поздоровавшись и оглядевшись, я сняла халат и надела на пижаму полиэтиленовый фартук.

– В своей пижаме нельзя! – сквозь зубы процедила санитарка, недовольно глянув на меня.

«Ну, начинается местечковый снобизм», – подумала я и покорно спросила, какую пижаму из бикса можно взять.

– Любую. Только полосатую не бери – это Петра Александровича.

– Не «не бери», а «не берите»! Сколько можно учить! Вечно ты вначале из себя королеву Марго строишь, а потом перед ними же лебезишь. Ровнее нельзя? – раздался из-за спины приятный голос. Я оглянулась. На меня смотрел привлекательный брюнет. В необычайно красивых синих глазах прыгали чёртики. Натуральные миниатюрные чёртики, с рогами, хвостами и вилами, какими их изображают карикатуристы. Он хорошо поставленным движением театрально потянулся и представился:

  21