97 
Что в общем-то было недалеко от истины... Но от подобной перспективы меня чуть не вытошнило. Эрих это понял и заставил Руджеро прекратить с этой дамой какой-либо дальнейший разговор.
* * *
Вечер закончился тем, что Эрих переключил телефон на автоответчик и мы разошлись спать. Как стало понятно из всего произошедшего за последние три часа, день завтра предстоял нелегкий...
От вздрюченности и нервотрепки последних дней, а особенно сегодняшнего вечера, Танин голос в трубке, ожидание ее завтрашнего визита да еще постоянные мысли о Шуре, о Водиле, о Петербурге не давали мне уснуть, сколько я ни ворочался на своей подстилке.
Я пошел на кухню, попил холодной воды из своей миски и решил прошвырнуться по дому.
Можно было бы, конечно, почти убрав звук, посмотреть телевизор в гостиной. Я наловчился пользоваться телевизионным ручным пультом и мог включать и выключать телевизор совершенно самостоятельно. Мало того, я мог усилить и уменьшить звук, запросто переключать программы... Главное было повернуть нужным концом к экрану лежащий на столе пульт. А там только нажимай кнопки! Их всего-то раз-два и обчелся... Препростейшая штука! Любая дура Собака может освоить этот нехитрый процесс. А про нас, Котов, и говорить не приходится.
Но телевизор смотреть не хотелось. И вдруг я понял, что ноги сами меня несут к комнате Эриха. Какого черта?! В конце концов, я тоже ОДИНОКОЕ СУЩЕСТВО, и мне тоже необходимо нормальное обычное общение. А то все только дела, дела, дела! Противно просто.
Из-под двери комнаты Эриха, слава Богу, пробивалась узенькая полоска света. Тоже, видать, не до сна...
Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
Мало ли?.. А вдруг у него кто-нибудь из его трех девиц? Последние дни они здесь частенько пасутся.
Но Эрих-Готфрид Шрёдер мирно лежал один под своей пуховой периной, под которой задохнуться можно, и читал книжку!.. Вот это да! Вот это уже прогресс.
Я негромко мявнул. Не «мяукнул» — этого я просто не умею, — именно «мявнул». Эрих отложил книжку, устало потер непривычные к чтению глаза и сказал негромко:
— Заходи, Мартын-Кыся... Я рад тебе... Еще с вечера хотел поговорить с тобой, но увидел, какой ты взволнованный и усталый, и решил перенести разговор на утро. Руджеро не забыл сделать тебе укол с витаминами?
— Нет, не забыл, — ответил я. — А что ты читаешь?
— Конрада Лоренца, — гордо и скромно ответил Эрих. — «Человек находит друга».
— Батюшки!, — сказал я. — Где же ты взял?
— В нашей Оттобрунновской библиотеке.
— Ну и как?
— Потрясающе! Выпить хочешь?
«У-у-у!.. Вот это уже наше — российское!» — подумал я и сказал:
— Нет. Не хочу, У меня завтра день трудный. А чего это тебе вдруг выпивать приспичило?
— Мне казалось, что так будет легче разговаривать...
— Ничего, со мной можешь разговаривать и без выпивки, — сказал я и вспрыгнул к нему на перину. — Ну, что еще случилось?
— Видишь ли... — Эрих аккуратненько вложил красивую кожаную закладку в книгу, закрыл ее и отложил на прикроватную тумбочку. — С тех пор как мы начали эту операцию — твои фото, изготовление документов, газеты, телевидение, меня все время не покидает мысль — не делаем ли мы все вместе какую-то ошибку? Ну, истратили мы на все это порядка восьмисот марок. Продать тебя можно тысяч за пять. Не меньше. Это я понял по количеству сегодняшних звонков. Остается — четыре двести. Минус витамины, стимуляторы, кормежку я не считаю. Еще марок двести... Чистого заработка — четыре тысячи. На замену отопительной системы все равно не хватит. Там счетик будет тысяч на семь...
От могучего храпа Руджеро Манфреди, Спящего с Хельгой через две комнаты отсюда, над головой у Эриха задребезжало неплотно укрепленное стекло в раме с большой фотографией мамы и папы Шрёдер.
— Да еще стенки надо обесшумливать, черепицу на крыше менять, — добавил я.
— Конечно! — подхватил Эрих. — Ты же сам видишь — дом в отвратительном состоянии. В него надо вкладывать тысяч пятнадцать — минимум! Вот я и подумал... Прости, пожалуйста.
Эрих бережно отодвинул меня в сторону, свесился с кровати, открыл тумбочку и вытащил оттуда бутылку виски. Достал широкий квадратный стакан, налил себе четверть стакана, залпом выпил и все сложил обратно в тумбочку. И закрыл дверцу. И закурил сигарету. И сказал:
— Вот я и подумал: а на кой черт все это нам нужно?! Почему мы должны продавать тебя, если этих денег все равно ни на что не хватает? А на те восемьсот марок, которые мы уже потратили, наплевать и забыть. Тем более что у меня есть к тебе совершенно деловое предложение... Прости, пожалуйста!
97 
