57 
В тот день, когда мы с Филиппом собрались съездить в Мейсфилд повидаться с моими родителями, я обнаружила, что у меня есть два часа, свободных от примерок, которые назначала Анжела, и сразу же позвонила Элизабет. Назвав, имя дворецкому, я забеспокоилась, подойдет ли она к телефону, когда узнает, кто звонит. Но через довольно продолжительное время — у Батли всегда не сразу подходили к телефону — я услышала ее голос.
— Привет, — сказала она. — Это ты, Лин?
— Я. Ты сердишься, что я не позвонила раньше? — спросила я. — Поверь мне, у меня не было ни минуты свободной! Послушай, ты уже одета? Ну конечно же, одета — это мне должно быть стыдно, что я все еще валяюсь в постели.
— Да, я уже встала, — сказала она. — А в чем дело?
— Бери такси и приезжай ко мне! — потребовала я. — Только быстро, а то у нас не хватит времени побыть вместе. Поднимайся ко мне в спальню, и мы поговорим, пока я буду одеваться. Мне так много надо рассказать тебе.
Возникла пауза, во время которой, как я поняла, Элизабет размышляла над тем, как отказаться.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась я. — Я очень хочу видеть тебя.
Элизабет была настолько мягкосердечна, что не смогла не откликнуться на мои мольбы.
— Хорошо, — проговорила она. — Я сейчас приеду.
Десять минут спустя она уже была у меня. Я обняла ее и поцеловала. Я заметила в ее глазах слезы.
— Не плачь, — попросила я. — Не сердись на меня. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Я должна о многом рассказать тебе. Ведь ты единственный на свете человек, с кем я могу говорить открыто.
— Ты счастлива? — тихо спросила она.
— Счастлива, — ответила я. — Но дело в том, Элизабет, что Филипп любит меня не больше, чем тебя.
Она изумленно взглянула на меня.
— Тогда почему он решил жениться на тебе? — спросила она.
— Его собираются назначить вице-королем, — объяснила я. — А для того, чтобы получить этот пост, он должен был жениться.
Я намеренно ничего не утаивала от нее: мне хотелось уничтожить все барьеры, которые возникли между нами за последние дни. Элизабет мне нравилась, я нуждалась в ее дружбе. И больше всего я переживала из-за того, что вынуждена причинить ей боль. Она была мягким и нежным существом. Жестоко заставлять ее страдать — это все равно что мучить животное. Я почувствовала, что ее возмущение и обида немного улеглись, лицо стало менее напряженным. Повинуясь охватившему ее порыву, она протянула мне руки.
— О Лин, — проговорила она. — Ты уверена, что правильно поступаешь?
— Я люблю его, — твердо ответила я. Она тихо всхлипнула, встала и прошлась по комнате. Она боролась с собой, всеми силами старалась остановить текущие по бледным щекам слезы.
— Ты — моя подруга, — поспешно сказала я, — поэтому тебе придется помочь мне. Меня окружает так много непонятного, что временами мне становится страшно. Мне больше не к кому обратиться за помощью, не с кем откровенно поговорил, о Филиппе.
Думаю, в Элизабет был заложен очень сильный материнский инстинкт, который заставлял ее бросаться на помощь всем, кто в ней нуждался.
Она вытерла слезы, и, приблизившись ко мне, сказала:
— Расскажи с самого начала.
И я поведала ей о вечере в Лонгморе, о том, как Филипп сделал мне предложение и как я приняла его. Я рассказала ей и об изуродованных альбомах с фотографиями, и о том, что из спальни Филиппа исчез портрет Нади.
— Он старается забыть ее, — заключила Элизабет.
— Конечно! — с горечью проговорила я. — Но у него это плохо получается.
— Что же тебе делать? — спросила она.
— Не знаю, — ответила я. — Мне остается только смотреть правде в глаза. Просто принять, что он все еще любит ее, что я ни капли не потеснила ее в его привязанностях. Но в одном я уверена, Элизабет: так или иначе, но я все о ней выясню. Я не смогу выпутаться из этой ситуации, если ничего не буду знать об их отношениях.
— Но как ты можешь что-либо выяснить? — поинтересовалась Элизабет.
— Вот в этом мне и понадобится твоя помощь, — объявила я.
Я рассказала ей о своем разговоре с леди Моникой.
— Если я для тебя хоть что-нибудь значу, — продолжала я, — если ты все еще желаешь Филиппу счастья, тебе придется попытаться понять меня. Я не могу выйти за него, когда меня повсюду преследует эта тень, этот, как ты говоришь, призрак. Я очень хочу стать его женой, но при нынешнем положении вещей наша семейная жизнь превратится в ад.
— Не делай этого, Лин, — в отчаянии взмолилась Элизабет. — Сбеги, оставь его, пока еще не поздно.
57 
