16 
– Нам придется сделать это, – резко возразил князь Иван.
Она вновь погрузилась в молчание, и герцог продолжил:
– Я привезу в автомобиле моих друзей, среди них будут две женщины. Я высажу и оставлю их прогуливаться в городе.
На обратном пути я заберу вас в автомобиле. Когда я привезу вас всех на яхту, то любой, наблюдающий за нами, увидит, что с яхты отъехали пятеро и столько же возвратились. Будем надеяться, они не заметят, что женщин стало на одну меньше.
Князь ожидал дальнейших разъяснений, и герцог сказал:
– Я привезу с собой в автомобиле фуражку для Великого князя, такую же, какую я всегда надеваю на яхте, и пальто, чтобы укрыть его. Он займет в автомобиле место моего друга сэра Гарольда Нантона, которого вы видите здесь. Княжну мы обеспечим шляпой, шарфом и пальто, и если она быстро взойдет на яхту, ее примут за одну из моих гостий. Я привезу одежду и для вас, и для князя Александра.
Все слушали с напряженным вниманием, и герцог продолжал:
– Гарри тоже будет с гостями, а затем все они возвратятся на яхту на лодке. Вы, все четверо, уже будете в безопасности на яхте, прежде чем Гарри с остальными моими гостями заберутся на борт по веревочной лестнице со стороны яхты, обращенной к морю. С берега их трудно будет заметить, а если даже кто-либо и увидит их, то уже ничего не успеет сделать!
Он взглянул на Гарри, прежде чем добавить:
– Если в кого-либо из моих гостей, британских подданных, будут стрелять, я уверяю вас, что это вызовет международный скандал, – Идея превосходная, ваша светлость, – сказал князь, – но для этого нам придется отпустить вас, поверив, что вы вернетесь.
– Я могу лишь дать вам мое слово, – ответил герцог, – что буду с вами завтра утром, скажем, около одиннадцати часов. Думаю, что, действуя слишком рано или слишком поздно, можно привлечь больше внимания, чем в самое оживленное время дня.
Князь Иван кивнул, и герцог поднялся на ноги.
– А теперь, – сказал он, – я хотел бы встретиться с Великим князем. Мне почему-то кажется, что, несмотря на скептицизм вас троих, он доверится мне.
Он двинулся к двери, которую загораживала княжна.
В первый момент она не двинулась с места, и герцогу показалось, что она не хочет позволить ему увидеть ее отца.:
Но когда их взгляды встретились, она сдалась и отошла 9 сторону.
Герцог открыл дверь и вошел в комнату, которая оказалась почти такой же большой, как и первая, и такой же пустой. На полу на куче мешков и соломы лежал пожилой мужчина.
Трудно было узнать в нем Великого князя, которого герцог видел в последний раз на балу в Зимнем дворце, где он был во всем великолепии, в блестящем мундире фельдмаршала, сверкавшем орденами.
Внушительный, более чем двухметрового роста, он привлекал всеобщее внимание не только восхищавшихся им женщин, но и мужчин, которыми командовал.
Теперь же он выглядел каким-то иссохшим, весь поседел, на осунувшемся лице заострились высокие скулы. Но в нем все еще сохранились следы привлекательности, и в отличие от своих молодых сограждан он внушал к себе уважение и держался с достоинством, невзирая на лохмотья и тряпье, на котором лежал.
Герцог приблизился к нему и протянул руку.
.. – Я помню вас, ваша светлость, – проговорил он слабым голосом, – правда, встречались мы при совершенно иных обстоятельствах. ;, – Да, ваше императорское высочество, – согласился герцог. – У меня есть план, о котором я рассказал князю Ивану и вашей дочери, и он поможет нам доставить вас на борт моей яхты и перевезти в безопасное место.
Рука Великого князя была очень холодной, словно над ним уже нависла тень смерти, но отвечал он с теплотой в голосе.
– Благодарю вас, – сказал он. – Я беспокоюсь, не о себе, а о моей дочери. Она молода, а наши страдания в эти последние три года были почти невыносимыми.
– Я могу понять ваши чувства, – ответил герцог, – но я верю, ваше императорское высочество, что худшее теперь позади, и вы должны поверить, что я смогу поскорее увезти вас отсюда.
Герцог знал, как для русских важно, что ответит Великий князь.
– Я доверяю вам, Бакминстер, – сказал он, – не только мою жизнь, которая не так важна, но и жизни этих трех молодых людей.
Герцог склонил голову, как это подобает перед членами императорской семьи.
Глаза Великого князя закрылись, видимо, от чрезмерной усталости, и герцог повернулся и вышел в первую комнату.
– Его императорское высочество доверяет мне, – сказал он после того, как княжна закрыла дверь, – надеюсь, что вы последуете его примеру.
16 
