Особенно,... 
55 
— В самом деле? — плюхнувшись на сиденье напротив, женщина прищурилась.
Кэтрин замерла в ожидании предательского шуршания или иного шума из саквояжа. Однако Доджер никак не выдал своё присутствие.
Дама закрыла глаза и опустила подбородок на свою высоко поднятую и сильно выпирающую грудь. Не прошло и двух минут, как она вновь задремала.
Возможно, в конце концов всё это и не окажется таким сложным, решила Кэтрин. Если женщина будет спать, а джентльмены продолжат читать газеты, то, наверное, ей удастся провезти Доджера в Лондон незамеченным.
Но лишь только Кэтрин приободрилась, теша себя такой надеждой, как ситуация полностью изменилась.
Внезапно высунув голову наружу, Доджер с интересом обозрел новое окружение и выскользнул из саквояжа. Губы Кэтрин приоткрылись в безмолвном крике, а руки замерли в воздухе. А хорёк уже карабкался по обитому тканью сиденью к манящей шляпке матроны. Мгновение или два, — и его острые зубки отгрызли гроздь искусственных вишен со шляпки. С ликующим видом он спустился на сидение и прыгнул на колени Кэтрин со своей добычей, а затем исполнил радостный охотничий танец хорька с целой серией прыжков и кувырканий.
— Нет, — прошептала Кэтрин, выхватив у него вишни и пытаясь запихнуть хорька обратно в саквояж.
Доджер запротестовал, повизгивая и вереща.
Женщина зашипела и раздражённо заморгала, разбуженная шумом.
— Что… что…
Кэт замерла. Пульс грохотал у неё в ушах.
Метнувшись, Доджер обвился вокруг шеи Кэтрин и безвольно повис, изображая мёртвого.
«Словно шарф», — подумала Кэтрин, пытаясь подавить взрыв безумного смеха.
Негодующий взгляд матроны устремился на гроздь вишен на коленях Кэтрин.
— Боже мой… боже мой, это ведь вишни с моей шляпки! Вы пытались украсть их, пока я дремала?!
Желание смеяться мгновенно пропало:
— Нет, конечно же, нет. Это была случайность. Мне так…
— Вы испортили шляпку, а это была моя лучшая шляпка! Она стоила два фунта и шесть пенсов! Верните это мне…
Женщина задохнулась от возмущения, а её рот округлился в виде буквы «О» при виде Доджера, который прыгнул на колени Кэтрин, схватил вишни и исчез вместе с ними в саквояже.
Пронзительно завизжав, матрона выскочила из кареты, громко шурша юбками.
Пять минут спустя Кэтрин со своим саквояжем была бесцеремонно выдворена из экипажа. Она стояла с краю каретного двора, слегка ошеломлённая обилием резких запахов — лошадей, навоза, мочи, тошнотворно перемешивающихся с запахами варёного мяса и горячего хлеба, доносившимися из трактира.
Кучер взгромоздился на козлы, игнорируя возмущенный протест Кэтрин.
— Но я оплатила дорогу до самого Лондона! — крикнула она.
— Вы заплатили за одного пассажира, а не за двоих. Два пассажира имели право только на половину пути.
Кэтрин перевела недоверчивый взгляд с его сурового лица на саквояж в своей руке.
— Это не пассажир!
— Из-за вас и вашей крысы мы уже на четверть часа выбились из графика, — сказал кучер, расправляя плечи и щёлкая кнутом.
— Это не моя крыса, это… подождите, как же я доберусь до Лондона?
Когда карета тронулась, один из конюхов сурово произнёс:
— Следующая почтовая карета будет завтра утром, мисс. Возможно, они позволят вам и вашему любимцу поехать наверху.
Кэтрин смерила его сердитым взглядом:
— Я не желаю ехать наверху, я оплатила место внутри кареты, весь путь до Лондона! И я считаю воровством то, как со мной поступили! Что я буду делать до завтрашнего утра?!
Конюх, молодой парень с обвислыми усами, пожал плечами.
— Вы могли бы поинтересоваться, имеются ли свободные комнаты, — предложил он. — Хотя, наверное, они не обрадуются постояльцу с крысой.
Взглянув поверх её головы на въезжавшую во двор другую карету, он добавил:
— С дороги, мисс, или вас собьют.
Разъярённая Кэтрин потопала ко входу в трактир. Заглянув в саквояж, где Доджер играл с вишнями, она расстроено подумала: неужели недостаточно того, что ей пришлось распрощаться с привычной жизнью, которая ей так нравилось, что, проведя почти всю ночь в непрерывных слезах, она была сейчас почти без сил? Почему жестокая судьба сочла нужным возложить на неё ещё и заботы о Доджере?
— Ты, — раздраженно произнесла Кэтрин, — та самая последняя капля, что переполнила чашу. Ты изводил меня годами, ты украл все мои подвязки, ты…
55 
