59 
Лео терпеливо ждал, обнимая её так, словно для него не было ничего важнее этого на свете.
— Как вам удалось сбежать?
— Однажды утром, когда все в доме ещё спали, я порылась в письменном столе моей бабки. Я пыталась найти деньги. Я собиралась сбежать, чтобы найти где-нибудь жильё и подходящую работу. В столе не оказалось ни шиллинга. Но в одном из ящиков я нашла письмо, адресованное мне. Я никогда не видела его прежде.
— От Ратледжа, — скорее заявил, нежели спросил Лео.
Кэтрин кивнула.
— От брата, о существовании которого я не имела ни малейшего понятия. Гарри писал, что если я когда-нибудь буду нуждаться в помощи, то могу обратиться к нему. Я написала ему письмо, сообщив, в какой беде оказалась, и попросила Уильяма доставить…
— Кто такой Уильям?
— Маленький мальчик, который там работал… Он носил разные вещи вверх и вниз по лестницам, чистил обувь, ходил по поручениям, в общем, делал всё, что ему приказывали. Полагаю, он был ребёнком одной из проституток. Очень милый мальчик. Он доставил мою записку Гарри. Надеюсь, что Алтея так и не узнала об этом. В противном случае мне очень страшно за его судьбу, — покачав головой, вздохнула Кэтрин. — На следующий день меня отправили в дом лорда Латимера. Но Гарри успел вовремя, — она помолчала в задумчивости. — Он напугал меня лишь немногим меньше, чем лорд Латимер. Гарри был в ярости. Тогда я думала, что его гнев направлен на меня, но теперь считаю, что эта ярость была вызвана всей ситуацией.
— Чувство вины часто принимает форму гнева.
— Но я никогда не упрекала Гарри в том, что произошло со мной. Он не нёс за меня ответственности.
Выражение лица Лео стало жестким.
— Очевидно, никто не нёс за вас ответственности.
Кэтрин беспокойно пожала плечами:
— Гарри не знал, что ему со мной делать. Он спросил, где бы мне хотелось жить, поскольку я не могла оставаться с ним. И я попросила его отправить меня куда-нибудь подальше от Лондона. Так я оказалась в Абердине в школе «Блю Мэйд».
Лео кивнул:
— Некоторые аристократы посылают туда своих особо непослушных или незаконнорождённых дочерей.
— А откуда вам известно об этом?
— Я знаком с женщиной, которая училась в «Блю Мэйд». Весьма суровое место, по её словам. Незамысловатая еда и строгая дисциплина.
— Мне это нравилось.
Его губы скривились:
— Не сомневаюсь.
— Я прожила там шесть лет, последние два года — в качестве учительницы.
— Ратледж навещал вас?
— Только однажды. Но мы изредка переписывались. Я никогда не ездила домой на каникулы, потому что отель не был настоящим домом, да и Гарри не хотел меня видеть. — Кэтрин состроила гримаску. — Он не был таким уж милым, пока не встретил Поппи.
— Не уверен, что и сейчас его можно назвать милым, — заметил Лео, — но до тех пор, пока он будет хорошо относиться к моей сестре, я не намерен с ним ссориться.
— О! Но Гарри любит её, — убежденно произнесла Кэтрин, — действительно любит.
Выражение лица Лео смягчилось:
— Что делает вас столь уверенной в этом?
— Просто я это вижу. То, как он ведет себя с ней, выражение его глаз и … почему вы так улыбаетесь?
— Женщины. Вы всё что угодно готовы принять за любовь. Увидев мужчину с идиотским выражением на лице, вы тут же решаете, что он поражён стрелой Купидона, тогда как в действительности у него всего лишь проблемы с пищеварением.
Кэтрин с негодованием посмотрела на него:
— Вы смеётесь надо мной?
Расхохотавшись, Лео ещё крепче сжал её в объятиях, поскольку Кэтрин попыталась подняться с его колен.
— Я всего лишь наблюдаю за вашим полом.
— Полагаю, вы убеждены в мужском превосходстве.
— Отнюдь. Просто мужчины — более незатейливые существа. А женщина — это целое собрание самых разнообразных потребностей, тогда как у мужчины имеется лишь одна. Нет, не вставайте. Расскажите мне, почему вы покинули «Блю Мэйд»?
— По просьбе директрисы.
— В самом деле? Почему? Надеюсь, вы совершили нечто предосудительное и скандальное.
— Нет, мое поведение было безупречным.
— Мне печально это слышать.
— Но однажды директриса Маркс вызвала меня к себе в кабинет и…
— Маркс? — настороженно взглянул на неё Лео. — Вы взяли её фамилию?
— Да. Я очень восхищалась ею. Хотела быть похожей на неё. Она была строгой, но доброй. И, казалось, ничто не способно нарушить её самообладание. Я пришла к ней кабинет, она налила нам чаю, и мы долго разговаривали. Она сказала, что я прекрасно справляюсь со своей работой и что я вольна вернуться и продолжить преподавание в будущем. Но для начала она хотела, чтобы я уехала из Абердина повидать мир. А я ответила, что меньше всего на свете мне хочется покинуть «Блю Мэйд». На что она заявила, что именно поэтому я и должна так поступить. Директриса получила известие от приятеля, работающего в агентстве по найму, из Лондона, что одному семейству… «не совсем обычному», как она выразилась, требуется женщина, которая могла бы одновременно быть гувернанткой и компаньонкой для двух сестёр, одну из которых недавно исключили из школы.
59 
