12 
— Мы сразу поедем в самый дорогой отель Парижа, — ответил граф. — Там будет лучше всего.
Удача сопутствовала им. Они приехали в отель «Мазарини» на Елисейских Полях как раз в тот момент, когда его покидал какой-то французский аристократ, получив срочную депешу, связанную с какой-то семейной проблемой. Роберт тут же снял номер, и через несколько минут их поселили в апартаментах на втором этаже.
Когда Дженни закончила распаковывать вещи, Ванда пришла к мысли, которой тотчас поделилась с Робертом, как только он вошел.
— Мне нужен новый гардероб, — провозгласила она. — И немедленно.
—Что ты имеешь в виду? — встревоженно поинтересовался Роберт.
—А то, что прямо сейчас мы должны пойти по магазинам.
— Но магазины скоро закроются!
—Тогда нужно поторопиться.
В оставшееся до закрытия магазинов время девушка умудрилась купить элегантный дорожный наряд и вечернее платье. Когда она примерила платье, то сама пришла в восхищение. Это был шедевр портновского искусства, выполненный из темно-красного бархата с серебряной отделкой. Платье подчеркивало грудь и плотно облегало талию, расширяясь на бедрах пышной юбкой. Ванду немного смутило глубокое декольте, но, к счастью, она вовремя вспомнила, что является замужней женщиной, хотя и вдовой, и может себе это позволить.
Когда Роберт зашел за ней вечером, девушка с удовольствием отметила, как он на нее смотрел.
— Как давно ты овдовела? — спросил он осторожно.
—Два года назад, — ответила она трагическим тоном. — Я провела эти два года в уединении, оплакивая утрату. Но потом ты, как любящий брат, сказал, что я уже достаточно долго скорбела.
— Правда?
— Конечно. Ты сказал, что бедный Чарли, который был моей единственной любовью, вряд ли захотел бы, чтобы я оплакивала его всю оставшуюся жизнь. Ты напомнил, что я все еще молода, и посоветовал мне вернуться к светской жизни, не пренебрегая такими развлечениями, как танцы и балы.
— О Ванда! — с отвращением воскликнул Роберт. — Я никогда не сказал бы такой глупости.
— Ну, может, не такой, но что-то в этом роде.
Роберт закрыл глаза рукой.
— Как ты думаешь, мой наряд подходит для вдовы, недавно снявшей траур?
— Он очень откровенный, — медленно проговорил Роберт, пытаясь отвести взгляд от того, что открывал вырез платья. Грудь Ванды была так совершенна, что это извиняло смелость наряда.
—Я же не юная девушка, а женщина, — оправдывалась Ванда. — Бедный милый Чарли любил, когда я так одевалась. Красный был его любимым цветом, и он обожал, когда я надевала бриллианты. — Она пальцем указала на бриллиантовую тиару в волосах, вокруг которой колыхались два серебристых пера. Шею девушки украшало бриллиантовое колье.
— Ванда, ради всего святого!
—Я лишь пытаюсь сделать то, что ты мне советовал, — вживаюсь в роль.
— Ну, если ты действительно хочешь хорошо ее сыграть, не называй своего мужа Чарли. Это звучит отвратительно!
— Гектор, — тут же предложила она.
—Лучше уж так.
— Милый Гектор! Он так любил, когда я надевала красное! Он говорил: «Ванда, любимая! Красный — это цвет рассвета. А бриллианты... они сверкают, как твои глаза!»
— Меня сейчас стошнит! — с чувством сообщил Роберт.
—Ты никогда не понимал бедного Гектора!
— Какого дьявола он бедный? Потому, что имел несчастье быть женатым на тебе?
Ванда, продолжая в том же ключе, высокомерно проигнорировала его замечание.
— Ты его не ценил.
— Может, и так. Но если он говорил тебе такой вздор, то я рад, что он умер.
— Он говорил, что я — его путеводная звезда, что я — солнце, освещающее его жизнь.
—Девочка моя, ты переигрываешь!
Она рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и Роберт. Вместе они спустились в ресторан в прекрасном расположении духа.
Когда они вошли в зал ресторана, Роберт почувствовал, как все присутствующие обратили на них внимание. Он привык к такой реакции, обусловленной его положением в обществе. Но теперь все было иначе. Внимание привлек не столько он, сколько его спутница.
Роберт часто видел подругу в бальной зале, но что-то не замечал, чтобы она вызывала такое восхищение. Наверное, все дело в ее наряде, подумал он. Незамужняя девушка не может надевать темно-красный бархат. Это цвет опытной женщины. Но он так идет Ванде.
«Ну конечно, — подумал он. — Она же не юная девушка. Она молодая женщина двадцати четырех лет. Некоторые даже назвали бы ее старой девой, хотя это вовсе не так. Она просто великолепна!»
12 
