13 
— Расскажи мне еще о Гекторе, — попросил он, когда они сели за столик и официант налил шампанское в бокалы. Граф отдавал должное придуманной ею легенде и теперь ему хотелось знать, чего еще ждать от бурной фантазии своей подруги.
— Сначала он любил меня издали, — заговорила Ванда. — Нам приходилось встречаться тайком.
— Почему?
— Из-за тебя, конечно! Ты вел себя неразумно. Гектор тебе не понравился, и ты чинил нам препятствия на каждом шагу. Наконец мы сбежали. В наказание ты не дал за мной приданого.
—Да я, оказывается, тиран! — удивленно заметил Роберт.
— Монстр! Я валялась у тебя в ногах!
— И как же ты умудрилась? Ты ведь сбежала!
—А я вернулась!
— Какой тогда смысл был убегать?
— Я вернулась после того, как вышла замуж.
— Ты? А как же Гектор? У него что, не хватило духу встретиться со мной лицом к лицу?
— Гектор был поэт.
— О Боже!
Заметив, что слишком далеко зашла, Ванда попыталась отвлечь внимание друга:
— Шампанское просто восхитительно!
Роберт снова наполнил бокал девушки и заметил удовлетворение на ее лице.
— Где я остановилась? — невинно поинтересовалась Ванда.
— Ты валялась у меня в ногах.
—Ах да! Я заламывала руки, умоляя тебя не быть столь жестокосердным.
— Надо полагать, я запустил в тебя вазу с водой?
— Нет. Ты поддался братским чувствам.
— Правда?
— Гектор присоединился ко мне...
— Когда опасность миновала.
— Когда убедился, что к нему отнесутся с должным уважением.
— Теперь понятно, по какой причине твой муж отдал Богу душу, — с усмешкой протянул Роберт. — Очевидно, я убил его в приступе ярости.
—Давай за это выпьем, — весело предложила Ванда.
Они чокнулись шампанским.
— По-моему, в тебе пропадает великая актриса, — сказал Роберт. — Или прекрасный драматург, учитывая столь богатое воображение.
— О, я бы с удовольствием пошла служить в театр, — вздохнула Ванда. — Дома так скучно жить! Терпеть не могу изображать из себя степенную даму!
— А когда это ты была степенной дамой? — не смог смолчать Роберт.
—Да наверное, никогда, — задумчиво проговорила она, вовсе не обидевшись. — Но на людях приходится притворяться. Мне всегда хотелось куда-нибудь сбежать, и я представляла, что произойдет это с прекрасным рыцарем на белом коне. Но потом мне стали делать предложения мужчины, которые были еще скучнее моего отца. Принять такое предложение — все равно что прыгнуть из огня да в полымя. Только это будет не волнующее пламя, а скорее пруд с теплой замутненной водой.
— Но ведь хоть один из них был умным и занятным!
— Они не старались меня этим поразить, а только осыпали комплиментами и пытались поцеловать.
— Большинству женщин такое поведение покажется проявлением ума, — заметил он.
— Значит, у большинства женщин не слишком широкий кругозор, — твердо возразила Ванда.
С этим нельзя было не согласиться. Роберт вынужден был признать, что кругозор его собеседницы гораздо шире, чем у любой другой известной ему женщины.
—А какие у тебя были чувства к мужчинам, которые пытались тебя поцеловать?
— Мне не очень-то хотелось целоваться с ними.
— Значит ли это, что ты никогда не целовалась ни с одним из них? — Ему почему-то было важно услышать ее ответ.
—Думаю, целовалась с одним, — задумчиво произнесла она. — А может, с двумя или тремя. Не помню точно.
— Не помнишь, целовалась ли ты с одним мужчиной или с несколькими?! — воскликнул он изумленно.
—А какое это имеет значение? В подобной ситуации все мужчины одинаковы, знаешь ли.
— Нет, не знаю, — ответил он, скрывая раздражение. — Ты должна просветить меня в этом вопросе.
— Ну, они все говорят одно и то же: «Ты девушка моей мечты — как я мог раньше жить без тебя? Просыпаюсь с мыслью о тебе и засыпаю, думая о тебе». Ну, ты сам знаешь все эти речи.
Роберт действительно знал — сам бормотал подобные сентиментальные признания своим многочисленным возлюбленным. Он впервые задумался о том, как все те женщины воспринимали подобные признания. Смеялись ли они над ним тайком? Или им было скучно? Или они сравнивали его с другими мужчинами?
Его бросало то в жар, то в холод.
—А потом, — продолжала Ванда, — они сжимают тебя изо всех сил и обдают запахом вина. Или, что еще хуже, запахом табака!
—Да, это совершенно недопустимо — дышать на даму такой гадостью, это верх невоспитанности!
13 
