66 
Сергей расхохотался. Надвинулся на монаха, взял его за плечи, встряхнул легонько и пояснил:
— Там, во дворе, не за веру Христову страдают, а за насилие и смертоубийство. Ты что же, думаешь, Господь не разберется, кто за что страдает?
— Господь всеведущ… — просипел монах.
— Это правда, — согласился Сергей. — Господь знает все, а я — всего лишь человек и многого не знаю. А хотелось бы.
— Свет Истинной Веры…
— Оставь. Я человек грешный. И любопытный. Потому сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты… — Сергей сурово сдвинул брови и глянул на монаха со всей возможной строгостью: — …Ты будешь мне отвечать быстро и точно, как на исповеди. А если захочешь солгать, подумай о том, что не только язычники умеют допрашивать.
— Ты будешь пытать единоверца?
Всё же в присутствии духа монаху не откажешь. Вспотел от страха, трясется, как мышь, однако голос тверд.
— Скажи мне, сынок, сможем ли мы пытать единоверца? — поинтересовался Сергей у сына.
— Вообще-то, сможем, — деловито ответил Богуслав. — Покаемся, батюшка епитимью наложит, но коли сказать, что пытали монаха германского, то не думаю, что епитимья будет тяжелой.
— Отец наш духовный — из Моравии, — доверительно пояснил Сергей. — Его старшего брата, иерея моравского, брат во Христе, епископ Зальцбургский, в застенках заморил до смерти.
— Ноя…
— Ты, ты, — Сергей снова навис над монахом. — Давай, дружок, говори, кто ты есть на самом деле. Что-то не верится мне, что у императора ныне такая нежная любовь с Речью Посполитой, что его человек возглавил посольство великого князя Мешко.
Вот тут-то всё и прояснилось. И дары скромные, на грани оскорбления… Не мог же князь Мешко не знать, что любо Владимиру. Пусть не встречались ни разу, но купеческие караваны регулярно туда-сюда ходят, обмениваются информацией.
Нет, не Мешко собирал сундучок, а те, кому не очень- то нравилось усиление Польши. Пусть и крестил Мешко свой народ по латинскому образцу, а всё равно. Тем более — с чехами породнился: женился на дочери Болеслава Жестокого, младшего брата чешского князя Вацлава[18]. А Немцам была совершенно ни к чему сильная Польша. Но, с другой стороны, Киеву сильная Польша, да еще союзная с Чехией, тоже без надобности.
— Ты ведь знаешь, кто я? — спросил монаха Сергей.
Тот поспешно кивнул.
— Ты знаешь, что у меня есть друзья не только в Киеве. Они есть в Мерзебурге и в Магдебурге… — подождал, давая возможность монаху осмыслить информацию.-…А вот в Гнезно их нет.
Чистая правда. С поляками «торговый дом» боярина Духарева особых дел не вел. Смысла не было. Те же товары дома — дешевле.
— Скажи тем, кто тебя послал, что я готов поспособствовать их интересам. Герцог Владимир Киевский выступит против герцога Мешко. Сразу же, как только у герцога Мешко на западе возникнут проблемы. Понял меня? Сначала — вы, а потом — мы.
Монах еще раз кивнул. Но уже не так поспешно. С достоинством. Понял, собака, что не станет Сергей распускать его на ремешки.
— Богуслав, — Сергей повернулся к сыну. — Ты всё слышал. Поручаю этого человека тебе.
Сын скривился. Сергей гримасу проигнорировал.
— Возьмешь с собой троих гридней и проводишь его до Сандомира. Дальше святой отец сам справится. Так?
— Справлюсь, справлюсь, — заверил монах. — Дальше земли христианские. Божьего человека не обидят!
С сандомирским настоятелем они были — друзья. Одного гнезда птенцы.
— Вот и договорились, — резюмировал Сергей. — Иди к себе, монах, собирай вещи. И жди. Сам во двор не суйся. Не ровен час выпотрошат, как спутников твоих.
Сергей улыбнулся, а монах слегка побледнел. Судя по истошным воплям, доносившимся с подворья, умирали польские шляхтичи трудно.
Когда монах убрался, Сергей сказал сыну:
— Хочу, чтобы ты понял: твоя основная задача — не только и не столько охранять этого императорского лазутчика. Монах — твое прикрытие. Дойдете с ним до Берестья, а дальше пойдете вверх по Бугу до дороги на Червень. Оттуда — на Сандомир. Только так. Если монах захочет идти другой дорогой, не слушай. Сандомир я назвал не случайно. Самая короткая дорога оттуда на Киев — через червенские земли. Пройдете по ним разок с монахом, потом обратно. Разведаете все как следует. Но до Сандомира наш монах должен добраться живым и здоровым.
— Не беспокойся, бать, доберется, — заверил Славка. — Охранять будем получше, чем эти… Во орет! Даже здесь уши закладывает!
66 
