Особенно,... 
114 
Ворота едва успели разойтись на треть, когда в образовавшийся проем влетел всадник. Проскакав по брусчатке двора он осадил коня у жилого дома, который удивительным образом умудрялся выглядеть и как цитадель и как богатый особняк. Уже со второго этажа начинались, хотя и узковатые, но высокие стрельчатые окна, забранные в прозрачные стекла.
Всадник не стал ждать, когда конь остановится полностью, а лихо соскользнул через круп, словно стек по нему на брусчатку. Наподдав лошади по крупу, прогоняя ее дальше, он тут же побежал вверх по ступеням к уже распахнутой настежь массивной, но вместе с тем изящной двери. Еще несколько секунд быстрого бега по комнатам и не менее стремительного подъема по лестнице на третий этаж, ну не иначе, как через две ступеньки перемахивал, не замечая ничего вокруг, он у цели.
Остановившись не на долго возле двери в спальню, Андрей попытался было унять дыхание, да куда там, сердце бухало так, что казалось сейчас выскочит наружу, грудь высоко вздымалась, словно кузнечные меха, загоняя в легкие воздух огромными объемами, едва не разрывая их. Наконец наплевав на все, он взялся за ручку и скрылся за дверью, под ироничные и радостные взгляды слуг, которые непостижимым образом успели собраться в другом конце коридора. Едва дверь закрылась, как вся эта толпа, сохраняя абсолютную бесшумность, куда там егерям, бросилась к замочной скважине. А как иначе-то, замочная скважина одна, так что только один сможет наблюдать за происходящим и приглушенным шепотом пересказывать остальным. Наказания за столь бесцеремонное поведение они не боялись, домашней челяди еще и не такое спускалось с рук, да и за что наказывать-то, если они радовались происходящему, едва ли меньше самих виновников.
Прикрыв дверь и все еще глубоко дыша, Андрей привалился к ней спиной и впился взглядом в жену. Анна сидела на кровати обложенная подушками со всем тщанием, чтобы не приведи Господь не чувствовать неудобств и смотрела на мужа глазами полными лукавства и радости. На руках у нее был не большой кулечек из пеленок, из которого едва выглядывала маленькая головка младенца, деловито пристроившегося к выпростанной левой груди матери и издавая при этом чмоканье и легкое покряхтывание.
Посмотрев на мужа долгим взглядом, Анна опустила взгляд на младенца и буквально засветилась от счастья. От этой картины у Андрея аж дыхание сперло. Господи, ну почему женщины после родов становятся еще краше.
— Милая, как ты?
— Все хорошо, — промурлыкала в ответ Анна, причем у этой чертовки это вышло так, что у Андрея все вздыбилось. Хотя в этот раз, пожалуй не ко времени. А что он мог поделать.
— Девочка? — Это был и вопрос и мольба и надежда. Хотя, глупо конечно. Ему уже было известно, что родилась девочка, да и бабка Ария уже давно поставила диагноз. Но он хотел услышать ответ от самой Анны.
— Девочка. — Мило улыбнувшись, подтвердила она. — Только вот если судить по хватке, то настоящий сорванец, куда нашим мальчикам.
— Это ничего. Это у нее от мамы. Тоже небось выберет себе жениха, а потом нагло выйдет за него замуж.
— Да как ты…
— Милая, а у меня для тебя подарок.
— Какой? — Женщина есть женщина, хоть крестьянка, хоть благородная, подарки страсть как любят, вот только угодить им трудно.
— Графский. — Авторитетно заявил Андрей и подойдя к ней протянул на ладони пятнадцать серебряных шиллингов. — Это к твоему ожерелью, а то там только три золотых, вот разбавишь серебром.
— Ты несносен.
— А я-то тут причем. Закон, он для всех един. Сказано, матери за рождение мальчика золотой, а за рождение девочки пятнадцать шиллингов из графской казны.
Прыснув в кулачок, Анна слегка отвернулась, но когда Андрей, уже было начал убирать руку, она быстрым движением сгребла с его ладони в свою ручонку серебряные монеты.
— Куда! Это мое!
А потом комната огласилась мелодичным женским смехом и громогласным хохотом здорового мужчины. Задремавшая уже было малютка, вздрогнула и присоединилась к веселью, огласив спальню громким плачем, здорового, но явно чем-то недовольного ребенка.
— Ой. Медведь. Ребенка напугал.
Зашипела на мужа, завозившаяся как наседка Анна. Успокоив дочь, она бросила лукавый взгляд на мужа и недвусмысленно показала на кулечек, предлагая ему взять ребенка на руки. Андрей даже слегка побледнел и резко отстранился, замотав головой отвергая поползновения жены. Он и сыновей-то на руки начинал брать только после того, как им исполнялось как минимум месяц, да и то, в этот момент выглядел весьма жалко.
— Ну. Ты ведь так хотел дочь.
— Что значит хотел. Я и сейчас хочу.
— Так возьми ее.
— Анна…
— Ну же. Господи, кому сказать, что грозный сэр Андрэ, от которого бегают орки, боится собственную дочь, засмеют.
— Ничего, я выдержу.
Упрямо буркнул граф. Однако Анна уже поняла, что у него и самого чешутся руки, просто он не решается, а потому решила подтолкнуть его. Немного повернувшись, она решительно сунула дочь ему в руки и слегка отстранилась, оставив его остолбеневшим от неожиданности. А Андрей вдруг почувствовал, что по груди растекается тепло, а на глазах навернулись слезы. И хотя он боялся пошевелиться, теперь он был полностью счастлив. И он был дома.
114 
