Особенно,... 
96 
Фланг орков открыт для конной атаки. Но это опять таки не входило в планы Андрея. Или вернее в него входила не совсем та конная атака, к которой привыкли в этом мире. Задача коней состояла только в том, чтобы как можно быстрее доставить стрелков к их новой позиции, но никак ни в том, чтобы врубаться в строй пехоты. Во всяком случае, пока.
Наконец командующий орочьим войском понял, что битва проиграна. Над долиной разнесся сигнал трубы к отступлению. Услышав его, Андрей злорадно ухмыльнулся. Поздно. Слишком поздно.
Выдвинувшиеся вместе с конным отрядом тачанки со стрелками ПТР, быстро развернулись на дистанции действительного огня, как бы это ни несуразно звучало для пневматики, предоставляя возможность стрелкам заняться своим делом. Едва тачанки прекратили качаться на рессорах, стрелки прильнули к окулярам прицелов, ловя в них командование орков, а затем послышались басовитые хлопки ружей, переростков.
Командир пикты, гебер, прошедший ни одну кампанию и выигравший ни одну схватку, пал одним из первых. Потом стрелки прошлись и по всему его штабу, расстреливая орков с запредельной дистанции. Так что команда к отступлению, была последней командой, отданной общим руководством, так как уже через минуту, от общего руководства пикты не осталось ничего.
Все молча взирали на Всевластного. Сказать, что тот был в ярости, это сильно приуменьшить то состояние, в котором он прибывал. Этот гырхов город ни как не хотел сдаваться. По докладам офицеров на стенах были замечены в большом количестве простолюдины, которые не то, что не имели каких либо доспехов, но и были вооружены кто, чем придется. На воинов урукхай набрасывались с самыми обычными вилами, цепами и даже кухонными ножами. Мало того, при отбитии последнего штурма на стенах были замечены даже женщины и дети. В ход шло все, от стрел, клинков, до обычных дубинок. Это было невероятно, но это было. Люди, слабые людишки, продолжали сопротивляться. Вот уже три недели армия Закурта топчется у стен их самого большого города, но не может сломить сопротивление его защитников.
Правда, сегодня произошло событие, которое наконец, должно было поставить точку в этом противостоянии. Непрестанная работа осадных катапульт, все же принесла свои плоды. Довольно солидный кусок стены рухнул, не выдержав беспрерывного обстрела. Сейчас катапульты расширяли пролом и сметали те укрепления, которые люди пытались возводить на месте пролома. Все понимали тщетность этих попыток. С рассветом участь города будет решена.
И вот когда настроение Всевластного должно было улучшиться, до них дошла эта весть. Не иначе, как Великий Гарун отвернулся от своих детей.
Сегодня прибыл гонец от командира гарнизона одного из захваченных замков, который сообщил, что пятнадцатая пикта, прекратила свое существование, практически полностью уничтоженная войском людей. Около трех с половиной тысяч урукхай, пикта понесла сильные потери в прошлых сражениях, это не вся армия Закурта и предполагать, что можно выиграть войну, не проиграв ни одного боя, было бы глупостью. Но то, что показал офицер, участвовавший в том сражении и прибывший вместе с гонцом, привело Всевластного в бешенство.
— Почему Гурх решил атаковать превосходящего противника, а не встретил его за стенами лагеря? — Задумчиво поинтересовался Гирдган у офицера.
— Но людей не было больше чем нас, Всевластный, — не нашел в себе храбрости обманывать Гирдгана, Грун.
— И тем не менее целая пикта не сумела противостоять им? Целая пикта оказалась настолько слаба, что от нее ничего не осталось? Рассказывай все. Все с самого начала.
Вот после рассказа молодого цербена, Всевластный и впал в ярость. Нет, он не метался по палатке и не крушил мебель, он продолжал сидеть на своем месте, но его лицо приобрело бледно розовый оттенок, а губы и без того тонкие, просто исчезли, превратившись в две тонкие линии, сильно обнажая клыки.
— По всему получается, что на арене появился этот самый злосчастный барон Кроусмарш. — Наконец хрипло проговорил он. Ну и что ты скажешь теперь, Галах?
Гебер, командир двенадцатой пикты, высказывавшийся за то, чтобы захватить верховных жрецов людей и лично осуществивший это, выступил вперед. Он прямо посмотрел в глаза Всевластного. У него не было иного выхода, кроме как продолжать отстаивать свое мнение и убедить всех в том, что решение не было ошибочным, иначе на его карьере можно ставить крест.
96 
