Особенно,... 
106 
Уцелевшие военачальники Фаргала с восторгом наблюдали, как разворачиваются события. И сигнал, передающий волю царя, не остался незамеченным.
Остановить бегущих в этой ситуации, да еще с помощью магов, не составило труда. Черных кое-как организовали и двинули к крепости. Позади, на крытых повозках, окруженные персональным эскортом, ехали маги. Впервые у них появилась возможность участвовать в битве. Чародеи применили свое искусство и не встретили никакого противодействия. Теперь их воля подстегивала Черных, впереди которых, опережая шагов на двадцать, бежал Страх. Действовало безотказно. И без того охваченные паникой шорисдарцы и райносцы бросали оружие раньше, чем копья Черных касались их щитов.
– Им конец! – воскликнул великан Андасан, видя, как толпами сдаются его бывшие союзники.
– Это – только магия,– возразил один из его подручных, указывая на три повозки, окруженные неторопливо шагающими солдатами.– Царские колдуны – там. Если мы ударим по ним сейчас…
– То подохнем вместе с этими придурками! – отрезал гигант.– Ну положим мы колдунов, если они прежде не выжгут нам глаза. Дальше что? Крепость союзнички просрали, а то что от них осталось,– просто стадо перепуганных свиней!
Мятежный военачальник злобно сплюнул, в последний раз поглядел на ряды Черных, без всякого сопротивления поднимавшихся к крепости. Потом на саму крепость, где на стене алели между зубцами фигурки царской Гвардии.
Андасан развернул коня, привстал на стременах.
– Уходим! – гаркнул он и поскакал к лесу.
Весь его небольшой отряд двинулся следом.
– Мы еще встретимся, Фаргал! – пробормотал великан себе под нос.– Мы еще встретимся…
Спустя несколько минут солдаты мятежного военачальника скрылись в чаще.
А спустя еще четверть часа ворота Ремийской крепости распахнулись, принимая подошедших воинов Фаргала.
6
Замок стоял мрачный, незыблемый, как гранитный утес. Вокруг – ни стены ни рва: если и были когда-то, то Время давно поглотило их. Черные стены уходили вверх на полторы сотни локтей. Причем снизу это были тридцать локтей сплошного камня, без окон или бойниц. Когда-то этот камень покрывали надписи и барельефы, но Время прошлось и по ним, обратив работу мастеров-резчиков в бесформенные неровности и выступы.
Круглая, окаймленная зубчатым барьером крыша чернела в голубизне неба, как увенчанная короной лысая голова. Издали Злой замок и впрямь казался головой закопанного в землю царя-великана из минувших эпох.
Но если какой-нибудь безумец пожелал бы проникнуть внутрь – он мог бы это сделать. Вратная арка, чудовищный распахнутый зев, была достаточно широка, чтобы шестеро всадников, поднявшись по ступеням, могли въехать внутрь шеренгой, не наклоняя голов. Створы ворот из толстой, совершенно черной бронзы были распахнуты уже не первое столетие: прошу! И находились смельчаки из магов, воинов или просто алчных дураков, осмеливавшиеся войти в тень древней арки.
Возвращались немногие. Некоторые. Но были такие, что оставались в замке навсегда. Они называли себя Посвященными Ирзаи. Их тоже было немного, десятка полтора. Ремийцы подкармливали их, но сами старались держаться от Злого замка подальше.
И только в последние два месяца не один, не двое, а сотни людей день за днем поднимались по вытертым ступеням. И – возвращались.
Царю Фаргалу уже успели донести об этом.
Злой замок. Клык Кхорала…
– Скверное местечко! – произнес Кайр, разглядывая тысячелетнее сооружение.– Нет таких сокровищ, что увлекли бы меня внутрь.
– Нет такого страха, что отпугнул бы меня от добычи! – откликнулся один из его подначальных, рослый самериец.
Скошенный подбородок делал воина похожим на кабанье рыло.
Сказал, но вперед, однако, не спешил, уступая честь первенства другим.
Пространство позади ворот казалось пустым.
Царь, Люг, Бехер и десятник из Алых остановились у лестницы.
– Ну где эти грифоголовые слуги Ирзаи? – проворчал сокт.– Попрятались небось…
– Пошли! – Фаргал решительно взбежал вверх по лестнице. Алые и Люг замешкались не более чем на мгновение.
На последней, девятой ступени они оказались одновременно с царем.
Здоровенный мускулистый детина с выбритой круглой головой шагнул им навстречу из темноты входа. Скрестив на груди руки, такие же толстые, как руки самого Фаргала, детина в упор уставился на царя.
106 
