Особенно,... 
70 
– А если так случится, что ты не хочешь ложиться с ним в постель, а он только что купил тебе машину? – спросила я Энджи скептически. – Ты вроде как все равно должна, так, что ли? И чем тогда это отличается от...
Заметив, как предостерегающе дернулся ее рот, я прикусила язык.
– Это не только секс, – сказала Энджи натянуто. – Это еще и дружба. И если ты этого не понимаешь, я не собираюсь терять свое время, пытаясь втолковать тебе это.
Я сразу же извинилась, объяснив, что я, мол, приехала из захолустья и потому еще не постигла некоторых тонкостей.
Энджи, смягчившись, меня простила. А потом добавила, что была бы я немного пошустрее, тоже подыскала бы себе щедрого бойфренда. Это помогло бы мне гораздо быстрее достичь намеченных целей.
Но мне ни поездки на Кабу[17] или в Рио, ни дизайнерская одежда и прочие атрибуты роскошной жизни были не нужны. Мне нужно было только одно – выполнить обещания, данные себе и Каррингтон. Мои скромные амбиции исчерпывались добротным жильем и средствами, которых нам хватило бы, чтобы одеться, прокормиться и оплачивать медицинскую страховку, включающую услуги дантиста. Мне не хотелось, чтобы даже малая часть из этого субсидировалась каким-то папиком. Обязательства, предполагаемые подобными отношениями, подарки и секс под соусом дружбы... эта дорога, я знала, не для меня.
Слишком уж много рытвин на пути.
Одной из важных персон салона «Уан» являлся мистер Черчилль Тревис. Если вы когда-нибудь выписывали журнал «Форчун», «Форбс» или другие подобные, вы о нем наверняка что-то знаете. Я же и представления не имела, кто он такой: сфера финансов меня нисколько не интересовала, а «Форбс» я и в руки не брала, разве что нужно было чем-то прихлопнуть муху.
При встрече с Черчиллем прежде всего обращаешь внимание на его голос – такой низкий и скрипучий, что его ощущаешь почти физически, как песок под ногами. Он был невысок, в лучшем случае среднего роста, а когда сутулился, и вовсе казался маленьким. Вот только, если Черчилль Тревис сутулился, все вокруг сутулились тоже. Он был строен, за исключением бочкообразной грудной клетки и рук, способных распрямить подкову. Черчилль был настоящим мужчиной – мог много выпить, не пьянея, метко стрелял, а переговоры вел как джентльмен. Деньги ему доставались тяжело, и он честно платил почти все существующие налоги.
Комфортнее всего Черчилль чувствовал себя в обществе таких же старомодных типов, каким был сам. Он точно знал, что входит в обязанности мужчины, а что должна выполнять женщина. И в кухню заходил лишь затем, чтобы налить себе кофе. Он искренне не понимал мужчин, которые проявляли интерес к фарфоровой посуде, ели пророщенную люцерну или размышляли иногда над женскими проявлениями своей сущности. В Черчилле ничего женского не было, и он ополчился бы на любого, дерзнувшего предположить обратное.
Когда Черчилль впервые появился в салоне «Уан», я только начинала там работать. В один прекрасный день, нарушив чинную атмосферу, по салону прокатилась волна оживления: стилисты переговаривались вполголоса, клиенты крутили головами. Мне удалось мельком его увидеть, когда его вели к Зенко в один из VIP-залов: шапка густых волос стального цвета, темно-серый костюм. Черчилль задержался в дверях, кинул взгляд через весь зал. У него были темные глаза – того карего цвета, когда радужная оболочка почти сливается со зрачками. Это был довольно красивый старикан, однако что-то все же отличало его от других, чувствовалась в нем какая-то эксцентричность.
Наши взгляды встретились. Он неподвижно замер, внимательно разглядывая меня из-под прищуренных век. И тут мной овладело какое-то чудное ощущение, которое почти невозможно объяснить... где-то глубоко в груди, там, куда не проникают слова, возникло приятное удовлетворение, как от удачного обретения. Я ощутила покой и свободу и замерла в ожидании. Я почти чувствовала, как оттаивают мельчайше мышцы у меня на лбу и челюстях. Захотелось улыбнуться ему, но я не успела – Черчилль с Зенко ушел в другой зал.
– Кто это? – спросила я у Энджи, которая стояла рядом.
– Папик высшей категории, – ответила она с благоговением в голосе. – Только не говори, будто ты никогда не слышала о Черчилле Тревисе.
– Я слышала о Тревисах, – сказала я. – Что-то вроде Бассов из Далласа, верно? Такие же богачи?
– Черчилль Тревис в мире капитала – как Элвис в мире музыки, дорогуша. Он не сходит с телеэкранов, все время маячит на Си-эн-эн. Автор книг. Ему принадлежит половина Хьюстона, он владелец яхт, самолетов, поместий...
70 
