120 
– Мы с тобой о многом успели поговорить, – начала Присцилла. – И о Техасе, и о будущем ранчо, поверили друг другу свои надежды и мечты. Каждый из нас припомнил, как жил прежде, рассказал о друзьях и знакомых… но мы никогда не касались одной темы…
Она скорее ощутила, чем заметила, как внутренне напрягся Брендон. Присцилла ожидала этого и не отступилась.
– Знаю, это для тебя болезненная тема, но порой признание человеку, который тебя поймет, приносит большое облегчение. Может, расскажешь все же, что случилось во время войны и так гнетет тебя?
– Ты права, облегчить душу порой необходимо, – ответил Брендон, – и я собирался сделать это несколько раз. Только не был уверен… что-то словно удерживало меня.
– Попытайся! Кто знает, не поможет ли это тебе примириться с прошлым?
Он кивнул, но отвел взгляд, и лицо его омрачила тень. Брендон стал каким-то чужим, отстраненным, словно видел перед собой не реку, а нечто иное – неприятное и тревожное.
– Отчасти Том Кемден посвятил тебя в события тех дней, – наконец начал Брендон. – Мы сражались с мексиканцами на Юкатане, и они, заманив нас в ловушку, заперли на утесе, который был в радиусе их пушечных выстрелов. Потом мне удалось подавить огневую точку, но мушкетная пуля попала в руку. Одной рукой мне трудно было защищаться, тем более что я угодил в настоящее змеиное гнездо. А что случилось потом, вспоминать очень тягостно. Нас, целую колонну пленных, гнали через почти непроходимые заросли, как скот. Жуки размером с ладонь садились на связанных солдат и ползали по ним, оставляя укусы, похожие на язвы. Жара стояла адская, влажная и удушливая. Представь себе болото в Джорджии в разгар лета – так вот, это было раз в десять хуже. Нас не кормили, а пить давали ровно столько, чтобы мы могли двигаться.
В тюрьме (если можно назвать тюрьмой развалины поселения древних майя, кишащие всякой нечистью) стало и того хуже. Из-за затхлой воды половина пленных заболела дизентерией в первые же дни. Я потерял много крови еще по дороге туда, а уж о перевязке и мечтать не приходилось. Рана загноилась. Я уже решил, что останусь без руки… и, по правде сказать, мне было все равно… но потом мне помог Алехандро Мендес.
Брендон умолк и молчал так долго, что Присцилла не выдержала и попросила его продолжать.
– Мендес был федералистом, то есть одним из бунтовщиков, которых мы, техасцы, поддерживали в борьбе. Нас связывали общие устремления, тогда как центристы еще со времени битвы при Аламо пытались лишить Республику Техас с трудом обретенной независимости. Разумеется, техасцы всемерно помогали федералистам и надеялись общими усилиями свалить центристское правительство.
– Значит, Мендес был заключенным, как и ты?
– Он получил серьезное ранение, и это обрекло его на медленную и мучительную смерть. Но он был прирожденный лидер. Если бы ты только видела его, Присцилла! Он обладал редкой смелостью и уверенностью в себе. Мендес организовывал пленных, приободрял их, порой заставлял смеяться, и кое-кто из них выжил только благодаря ему. Он немного знал медицину и ухаживал за ранеными, сколько ему позволяли силы. Он помог и мне: промыл рану и предотвратил заражение с помощью одного из известных ему растений, найденных там же, в развалинах. Так мы стали друзьями. При сложившихся обстоятельствах дружба наша окрепла быстро. Алехандро был самым старшим из пленных, и мы относились к нему как к отцу.
Снова наступило продолжительное молчание. Брендон смотрел на реку, по которой медленно дрейфовала вниз по течению большая баржа. С такого расстояния она казалась игрушечной. Пароходный свисток раздался где-то далеко и слабым эхом долетел до холма.
– Так прошло несколько месяцев… несколько месяцев в мексиканском аду. Наконец в Техасе стало известно местонахождение военнопленных, и туда послали спасательный отряд. Однако центристы имели свои источники информации, и скоро наши тюремщики засуетились. Они хотели узнать, когда и как предпримут попытку вызволить нас. Начались избиения и пытки. Никто из пленных ничего не знал, но нам не верили. Несколько человек замучили до смерти… другим тоже досталось…
Присцилла вгляделась ему в лицо и угадала, что Брендон тоже получил свою долю мучений. Сама того не замечая, она накрыла своей его руку, опирающуюся о землю.
– Поняв, что избиениями и пытками ничего не добиться, мексиканцы перешли к расстрелам, надеясь, что страх за жизнь, свою или товарищей, развяжет кому-нибудь язык. – Голос его дрогнул. – Убивали по человеку в день.
120 
