49 
Накануне Овсянников купил ей мобильный телефон, потому что решил, что связь со своей секретаршей должен держать круглосуточно.
— Давай паспорт, — потребовал он, заведя Эллу в салон.
— А у меня его нету! — испугалась та.
— У тебя, я вижу, проблемы не только с жилплощадью, но и с документами, — покачал головой сыщик и зарегистрировал телефон на себя.
* * *
Было очень досадно, потому что по этому телефону Элла не могла позвонить ни сестре, ни матери, ни подруге — Овсянников в любой момент мог затребовать распечатки всех звонков.
— Как же теперь жить? — спросила Элла у Риммы и заплакала. Она плакала горько, потому что Юрка Поповский ей очень нравился — вне зависимости от того, на ком он женился. Он нравился ей просто так — без всякой задней мысли.
— Господи, ладно! — неожиданно резко сказала Римма и схватила ее за шарф. — Я тебе скажу, хотя мне обещали оторвать язык. — Элла перестала рыдать и настороженно посмотрела на нее сквозь мокрые ресницы. — Юрка жив. Его и в самом деле столкнули с той крыши, но он не умер. Состояние у него тяжелое, но врачи говорят, что шансы есть.
Вместо того чтобы успокоиться, Элла расплакалась еще горше. Римма некоторое время молчала, потом присоединилась к ней. Они рыдали до тех пор, пока к ним не подошла работница метрополитена и не погнала их к эскалатору.
— Людей пугаете! — сочувственно сказала она. — Подышите воздухом, если у вас уж горе такое.
— А мама знает? — спросила Элла, когда они вышли из метро и остановились возле лотка с книгами.
— Никто не знает — ни мама, ни Борис, вообще никто. Только я, ты и милиция.
— Это милиция придумала сказать всем, что Юрка умер?
— Ну не я же!
— Обычно делают наоборот. Когда человек умер, говорят всем, что он жив, чтобы убийца пришел и попробовал прикончить его еще раз.
— Наверное, сейчас они хотят, чтобы убийца не пришел, — сказала Римма. — Элка, но если ты кому-нибудь скажешь…
— Господи, кому я скажу? Раз уж даже мама не знает!
Римма достала из сумочки сигареты и пробормотала:
— Я потом брошу.
— Рим, признайся, из-за чего Юрка дрался с Астаповым? — неожиданно спросила Элла. — Я имею в виду ту грандиозную драку возле банка. Из-за чего она случилась?
— Понятия не имею, — мрачно ответила ей сестра. — Сколько я ни спрашивала, муж молчал, как партизан. Астапов потом уже мне доложил: «Мы дрались из-за моей жены». Без подробностей.
— А почему ты мне ничего не сказала?!
— Ревновала потому что! Сама не можешь догадаться?
— Это такая глупость!
— Глупость? — Римма выпустила дым через ноздри, как дракон. — Юрка ведь не сам ушел от тебя ко мне. Я его увела. Это две большие разницы.
— Я давно тебя простила, — сказала Элла, помахав перчаткой возле лица. — Терпеть не могу, когда ты куришь!
— Я сама терпеть не могу, — пробормотала та.
— И что теперь делать? — спросила Элла.
— Наверное, надо просто ждать. Вот Юрка придет в себя и все расскажет. Кто завел его на эту крышу и спихнул вниз.
— Должно быть, убийца, — сказала Элла. — Она, кто же еще?
— Женщина? — переспросила Римма. — В черном пальто? Не знаю, не знаю. Эта женщина в пальто похожа на подставную фигуру. Может быть, убийца специально подослал ее под каким-нибудь предлогом на место преступления?
— Что ты! Это слишком сложно. Получается, что убийство было запланированым, а не случайным.
— Ну и что?
— Ты бы могла запланировать убить кого-нибудь сковородкой?
— Да, действительно. Как-то некругло. — Римма помолчала. — Может, теперь, после покушения на Юрку, милиция поставит все наши телефоны на прослушку. Звони только из автомата и говори: «Это Оля? Нет? Простите, я ошиблась номером». Я буду знать, что ты хочешь со мной встретиться. Встречаться будем здесь, примерно через два часа после звонка. Устроит?
Они обнялись, и Элла поехала выполнять поручения Овсянникова. Она была рада, что Римма рассказала про Юрку правду — невзирая на строгое предупреждение милиции. Как бы она продолжала этот свой маскарад и притворялась племянницей Шведова, думая, что Юрка умер? Врачи сказали, что есть шансы, а они слов на ветер не бросают!
Троллейбус, в который она села, застрял в пробке на узенькой улочке и встал насмерть. Пешком идти было слишком далеко, тем более что на дворе похолодало. Через полчаса сидения в промерзшей насквозь железной коробке у Эллы окоченели ноги. Она била сапогом по сапогу и ничего не чувствовала. Благо любимая подруга Лариса Трошина жила у той же самой станции метро, что и Римма, и мама. Девочки родились, выросли и учились в этом районе. Лариска вряд ли выздоровела, поэтому сидит дома и сможет принять ее и хотя бы напоить горячим чаем.
49 
