25 
Он сделал паузу и с волнением воскликнул:
– Умоляю вас, помогите мне выиграть это пари! Состязание состоится через неделю…
– Что именно я должна делать? – спросила Диона.
Ее голос слегка дрогнул, уж очень необычная складывалась ситуация, и естественно, что девушка оробела.
Она интуитивно чувствовала – а внутреннее чутье редко подводило Диону, – что ее втягивают в какое-то весьма сомнительное дело, которое вряд ли одобрила бы ее мать, а уж отец бы просто запретил.
Он часто рассказывал дочери о светских щеголях-денди, окружавших принца-регента и проводивших время в основном за выпивкой и игрой в карты в клубе на Сент-Джеймс-стрит.
Диона помнила, что когда отец выбирался в Лондон, то непременно заглядывал в Уайтс-клаб, чтобы повидаться со своими старыми друзьями, и обязательно рассказывал дочери о новых членах клуба, часто очень забавных, даже эксцентричных джентльменах.
Гарри Грантли относился к денди свысока, презрительно именуя их «рабами своих тряпок». Даже Красавчик Браммел, по его мнению, придавал слишком большое значение своим нарядам.
– Просто в голове не укладывается, как можно вертеться перед зеркалом по два-три часа в день, выбирая, что надеть! – удивлялся отец Дионы. – Это такая бесполезная трата драгоценного времени… Да так можно всю жизнь растратить!
– А я слышала, папа, – сказала однажды Диона, это было вскоре после того, как Красавчик Браммел с позором покинул Англию, – что мистер Браммел – весьма умный человек.
– Он действительно неглуп, – согласился отец. – Благодаря своим способностям он стал законодателем моды и добился высокого общественного положения. Но, как видно, ему не хватило силы воли, чтобы удержаться от игры в карты, и он растратил до последнего пенни все, что имел. Ну разве это разумный поступок?
– Я абсолютно с тобой согласна, – вмешалась миссис Грантли. – И вообще, дорогой, ты не можешь отрицать, что эти клубы представляют собой огромный соблазн для молодых людей. Им часто хочется казаться старше и значительнее, чем они есть на самом деле, и пьют они в основном затем, чтобы набраться храбрости, и при этом спускают все деньги, которыми их снабдили родители!
Гарри Грантли рассмеялся.
– Ты дала весьма точное определение, дорогая, но мужчины есть мужчины. Они должны рано или поздно встать на ноги!
– Боюсь, что многие молодые люди становятся не на собственные ноги, а наступают на чужие, – со вздохом заметила миссис Грантли.
Неудивительно, что, вспоминая сейчас эти беседы с отцом и то, что он рассказывал ей о клубах вообще, Диона изрядно нервничала.
– Все, что от вас требуется, – продолжал тем временем настырный Родерик, – это позволить мне отвезти вас в Лондон и проводить не в клуб – туда женщинам вход воспрещен, – а в тот дом, где вы встретитесь с остальными претендентками. Уверяю вас, иностранка сэра Мортимера наверняка окажется и вполовину не такой хорошенькой, как вы!
– А как же судьи оценят… скажем, ум и способности тех, кто будет с ней состязаться? – задала следующий вопрос Диона.
И снова Родерику пришлось поломать голову над ответом, а маркиз тем временем наслаждался в душе тем, что происходило в комнате, однако стараясь не выдать своих чувств.
Вопрос был вполне резонный. Маркиз догадывался, что пройдоха сэр Мортимер вряд ли сам хорошо продумал эту сторону состязания.
– Ну, я думаю, – с расстановкой произнес Родерик после довольно продолжительной паузы, – что с девушками надо побеседовать, возможно, даже за обедом, а потом устроить танцы. Тогда судьи увидят, насколько хорошо каждая девушка умеет себя держать за столом и во время танцев.
Диона вздохнула.
Ее мать наверняка бы не одобрила уже саму идею участия в подобном состязании.
А уж узнай она о том, что ее дочь будет присутствовать на обеде в компании незнакомых мужчин и каких-то сомнительных особ, да еще явится без всякого сопровождения в дом, с хозяйкой которого она даже незнакома… Нет, такую экстравагантную выходку миссис Грантли ни в коем случае бы не позволила!
– Я… я не могу этого сделать, – торопливо проговорила Диона.
– Но почему? – удивленно спросил Родерик.
Только сейчас ему пришло в голову, что он опустил некое весьма существенное обстоятельство, и поспешно добавил:
– Да, забыл сказать, разумеется, вам заплачу.
Он запнулся, видимо, обдумывая сумму, и наконец решительно произнес:
25 
