Особенно,... 
46 
Скоро она сменит траур на яркие наряды. Рис даже представить не мог, какую услугу он ей оказал.
— Позволь помочь тебе.
Он взял ее за руку и помог переступить через ворох тяжелых юбок на полу. Потом стащил через голову лиф ее платья и приступил к корсету, шнуровка которого легко поддавалась его рукам. Элизабет старалась не думать, сколько женщин перебывало у него за все эти годы.
— Присядь на табурет, я сниму твои туфли.
Из одежды на ней оставалось лишь белье, подвязки, чулки и полусапожки из мягкой черной кожи. Элизабет неуверенно — по-прежнему неуверенно — опустилась на краешек табурета. Рис медленно согнул свою непослушную ногу и встал перед ней на колени. Сняв с нее ботинки, он расстегнул розовые атласные подвязки и скатал вниз черные шелковые чулки.
Когда он снова поднял на нее глаза, от горящего в них огня у нее перехватило дыхание. Никто из мужчин еще не смотрел на нее так, как смотрел он. Даже тот молодой Рис из ее юности.
— Встань, я сниму с тебя сорочку, — произнес он хриплым от страсти голосом.
Ее набухшие соски затвердели до боли, между ног проступила влага. Ничего подобного с ней не происходило после той первой их с Рисом близости.
Элизабет медленно поднялась. Ее дыхание стало тяжелым, прерывистым, она жаждала его прикосновений и в то же время страшилась того, что за этим могло последовать. Встав за ее спиной, Рис начал вынимать из ее волос булавки. Чернильно-черные локоны рассыпались по плечам. Его загорелые пальцы зарылись в шелк кудрей. Поднеся к лицу прядь, он вдохнул ее запах.
— Запах розы, — произнес он. — Помню, ты всегда пахла розами.
У нее сжалось сердце. Какие мелкие подробности он помнил о ней. Помнил, например, запах розовой воды, в которой она обычно принимала ванну. Но и она многое помнила о нем. Как изгибались уголки его рта, когда он улыбался, помнила маленькую ямочку на подбородке, бархатный смех — раньше он часто смеялся.
Элизабет сама спустила с плеч бретельки, и сорочка сползла на талию. У нее была полная, округлая грудь с бледно-розовыми сосками. Его взгляд стал пронзительно-синим. Ее сердце билось так громко, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Тело пылало от охватившего ее внутреннего огня.
Рис потянул за шнурок ее панталон и вместе с сорочкой спустил их с бедер. Хотя Элизабет отчаянно старалась не поддаваться смущению, по ее лицу, шее и плечам разлился предательский румянец. Ни один мужчина не видел ее нагой, даже Эдмунд.
— Какая ты красивая! — осипшим голосом проговорил Рис, обжигая ее горячим взглядом.
Он поцеловал ее в шею, затем медленно заскользил поцелуями к плечам и груди. Ей было невыразимо хорошо и приятно.
Заполнив свои ладони ее грудями, Рис опустил голову и стал попеременно целовать их. Элизабет обдала волна желания. Ухватившись за его плечи, она прогнулась, подставляя его поцелуям свое тело. Его шершавые от вечерней щетины щеки и подбородок царапали ее кожу, вызывая трепетную дрожь.
А когда Рис прикусил ее сосок, нежно поглаживая его языком, ее окатило жаром и у нее подогнулись ноги. Забыв обо всем, она полностью отдалась его поцелуям и волшебным ласкам, пока не ощутила прикосновение его пальцев к потаенным складкам между ног. И тогда, с трудом подавив крик ужаса, Элизабет откачнулась и отступила назад, едва не споткнувшись о табурет, стоявший перед комодом. Она пыталась преодолеть овладевший ею страх, но тщетно.
— Спокойно, — сказал Рис, как будто обращался к одной из своих кобыл. — Все хорошо. Я хочу тебя, но ничего не будет, пока не почувствую, что ты готова. Я обещаю тебе, Элизабет.
У нее перехватило горло. Она поняла, что тоже хочет его, но боится ему отдаться. Схватив с пола сорочку, Элизабет прижала ее к своей груди, как будто пыталась защититься. Ее ноги по-прежнему дрожали. Тихо буркнув под нос ругательство, Рис подошел к ее сумке и вынул из нее теплый голубой стеганый халат. Слегка прихрамывая, он вернулся к жене и набросил халат ей на плечи.
— Я обещал, что мы не будем спешить, и не собирался торопить события. Ложись в постель. Я разденусь и приду к тебе.
Элизабет позволила себе сделать выдох и бросилась к кровати. Устроившись под пухлым одеялом и почувствовав тепло нагретого кирпича, она вздохнула от удовольствия.
— Как видишь, в постели тепло, так что сними этот чертов халат.
У Элизабет округлились глаза.
— Но я…
— Прошу тебя, Элизабет. Если помнишь, ты тоже дала слово.
46 
