75 
Его слова, казалось, пробудили ее к действию. С горестным возгласом она повернулась к двери, через которую вышел Луи, намереваясь выбежать из комнаты, прежде чем Бонанж заставит ее и дальше слушать эту ложь.
Но Рене в мгновение ока подскочил к ней и сжал ее запястья. Когда ее попытки вырваться не увенчались успехом, она поникла, все еще избегая его взгляда.
– Все это время, – продолжал он еще более резким тоном, – ты использовала смерть твоего партнера-сообщника как защитную преграду между нами. Ты любовно собирала всю информацию, которую тебе только удавалось добыть, чтобы добавить ее к этому защитному барьеру и укрепить его. А почему? Не потому, что тебя действительно волновала смерть Уоллеса: ты боялась, что, разрушив этот барьер, я могу уничтожить тебя. Ты заблуждаешься, если думаешь, что Уоллес имеет какое-то отношение к нашему противоборству.
Потрясенная, она обернулась и в изумлении смотрела на него с открытым ртом, изнемогая под ударами несправедливых слов, которые он безжалостно швырял ей в лицо.
– Я не единственная, кто нагромождает барьеры и ложь вокруг себя, – прошипела она. – Ты отказываешься признать, что Алекс – мой брат, хотя у тебя нет никаких доказательств, что это не так. Ты не желаешь допустить, что я могу оказаться именно той, кем кажусь. Если я говорю правду, тогда единственное, что ты считаешь надежным и прочным – семья твоей сестры, – окажется столь же непрочным и уязвимым, как и все в этом мире. Тебе проще превратить меня в нечто, чем я не являюсь, чем позволить быть той, кто я есть.
– Вот именно, – сквозь зубы процедил он, привлекая ее к себе. – Я не знаю, кто ты и что собой представляешь. Но эти чарующие глаза сразили меня, и я бы поверил, что луна – это солнце, если бы услышал это от тебя. К тому же я помню ту ночь…
– Да, ту ночь, – тихо с горечью проговорила она. – Ту ночь, когда ты поклялся, что отомстишь, если мы выйдем из комнаты. Ту ночь, когда мой брат украл твои деньги. Ту ночь, когда… когда кто-то взял на себя труд избавить мир от этой ужасной угрозы – моего брата. Да, я буду помнить ту ночь всю жизнь.
Она попыталась вырваться из его рук, но он не отпускал ее.
– Никто из нас не сможет забыть, так зачем же продолжать мучить друг друга?
Он отпустил ее запястье и, крепко взяв за подбородок, запрокинул ей голову, повернув лицом к себе.
– Посмотри на меня, черт тебя подери! – приказал он.
– Отпусти – пробормотала она, упираясь руками ему в плечи и пытаясь оттолкнуть его.
Вздох раздражения сорвался с его губ.
– Брат или любовник – Уоллес мертв, и я заставлю тебя забыть его и ту ночь, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни, – торжественно произнес он, преодолевая ее сопротивление.
Из ее груди вырвался не то стон, не то рыдание, и она с мольбой заглянула ему в глаза.
И вдруг ощутила, что это глаза честного человека. На его лице отразились страдание и боль. Нет, он не может быть хладнокровным преступником. Не способен на такую бессмысленную жестокость.
Увидев, что она растеряна, он прижался губами к ее трепещущим губам.
– Моя дорогая, любимая, – шептал он. – Ты пленила меня, милые глазки. Но я навсегда хочу остаться твоим пленником.
Он расстегнул, а потом снял с нее жакет, блузку и взял в ладони ее груди.
Слабый стон слетел с ее губ. Какой демон в нее вселился? Как могла она позволить ему прикасаться к себе столь постыдным образом?
Однако желание было сильнее всех ее сомнений. И все же она попыталась отстраниться. Но он снова завладел ее губами.
– Пожалуйста, Рене, не надо! – крикнула она, отталкивая его, в то время как Рене пытался расстегнуть ворот ее блузки. Наконец блузка полетела на пол, и Рене прильнул лицом к белоснежному бугорку нежной груди, видневшейся из-под отделанного кружевом корсета и сорочки. Затем провел языком по ложбинке между грудями. В порыве страсти Элина прильнула губами к его губам. Он ответил на поцелуй, придерживая ее за подбородок, и, не дав ей опомниться, подхватил ее на руки и отнес к себе в спальню.
На какой-то момент Элина пришла в себя и ужаснулась тому, что делает. Когда он положил ее на постель, она откатилась в сторону, намереваясь соскользнуть с противоположного края кровати. Но Рене оказался проворнее и схватил ее прежде, чем она успела продвинуться хотя бы на дюйм.
– Я не должна, – твердила она, – я не могу этого сделать…
– Из-за него? – спросил он.
– Из-за кого? – Она совершенно утратила способность соображать, охваченная желанием. – Из-за кого? – повторила она, подняв голову.
75 
