Особенно,... 
80 
— Конечно, никто тебя не может за это винить. Мне всегда претило, когда о женщине говорят, что она кого-то «подцепила». Словно мужчины — форель, которую мы должны сначала приманить, потом дождаться, когда она клюнет, а потом проворно тащить из воды, пока не опомнилась.
Уин против воли засмеялась.
Они продолжали идти по влажной, дышащей теплом земле. Когда они подходили к дому, то увидели экипаж, подъехавший к парадному входу.
— Это Джулиан, — сказала Уин. — Как рано! Должно быть, он выехал из Лондона задолго до рассвета. — Она ускорила шаг и успела подойти к карете как раз в тот момент, как Джулиан из нее вышел.
Долгая дорога из Лондона никак не отразилась на его внешности. Он был все так же собран, все так же с иголочки одет, все так же хорош собой. Сжав в ладонях кисти Уин, он с улыбкой заглянул ей в глаза.
— Добро пожаловать в Гемпшир, — сказала она.
— Спасибо, дорогая. Ты гуляла?
— Быстрым темпом, как положено, — с улыбкой заверила его невеста.
— Очень хорошо. Ну вот, у меня кое-что для тебя есть. — Харроу полез в карман и вытащил оттуда маленький предмет. Уин позволила надеть ей на палец кольцо. Она посмотрела на рубин, того оттенка красного, что зовется «голубиной кровью», оправленный бриллиантами и золотом. — Говорят, — сказал Джулиан, — что рубин дарит своему владельцу довольство жизнью и покой.
— Спасибо, это мило, — пробормотала она, подавшись ему навстречу. Закрыв глаза, она почувствовала, как губы его нежно прижались к ее лбу.
«Довольство жизнью и покой…» Если будет на то воля Божья, когда-нибудь она их получит.
Кэм сомневался, в своем ли он уме, приближаясь к Меррипену, работавшему на площадке, где складировали пиломатериалы. Какое-то время Кэм наблюдал за тем, как Меррипен помогает троим работникам разгружать повозку с массивными бревнами. Работа была опасной — ошибка могла стоить тому, кто ее совершит, здоровья или даже жизни.
С помощью установленных наклонно планок и длинных рычагов мужчины выкатывали бревна на землю медленно, дюйм за дюймом. Кряхтя от усилий, напрягая мускулы, они старались удержать вес. Меррипен, будучи самым крупным и самым сильным из них, стоял по центру, что значительно уменьшало его шансы на спасение, если придется отскочить в сторону.
Кэм поспешил на помощь брату.
— Отойди! — рявкнул на него Меррипен, заметив Кэма боковым зрением.
Кэм тут же остановился. Он понял, что у рабочих есть своя апробированная методика и своим вмешательством он вместо пользы может принести вред.
Он ждал, наблюдая, как одно за другим бревна складывают на земле. Рабочие тяжело дышали, упираясь ладонями в колени, пытаясь восстановиться после предельно тяжелой физической нагрузки. Все, кроме Меррипена, который втыкал в одно из бревен очень острый крюк. Он оглянулся и посмотрел на Кэма, не отпуская строп.
Меррипен был похож на самого дьявола — смуглый, потный, с горящими яростью темными глазами. Кэм неплохо успел его узнать за последние три года, но никогда еще не видел Меррипена таким. Он был похож на заклятого грешника, лишенного надежды на покаяние и не желавшего быть спасенным.
«Да поможет мне Бог», — подумал Кэм. Как только Уин выйдет замуж за доктора Харроу, Меррипен, вполне возможно, совсем съедет с катушек. Припомнив все то, что им пришлось пережить из-за Лео, Кэм тяжело вздохнул.
У него было желание сказать себе: «Все, я умываю руки». И действительно, неужели у него нет иных дел, кроме как сражаться за рассудок Меррипена? Может, оставить все как есть и дать Меррипену погибнуть, как он сам того желал? Не мог же Меррипен не понимать последствий своего выбора?
Но тут Кэм попробовал поставить себя на место Меррипена. Как бы он себя вел, если бы кто-то или что-то угрожало отнять у него Амелию? Уж точно не намного лучше. Он невольно даже посочувствовал Меррипену.
— Чего ты хочешь? — спросил Меррипен, отложив в сторону стропы.
Кэм медленно приближался.
— Харроу здесь.
— Я видел.
— Ты пойдешь в дом поздороваться с ним?
Меррипен бросил на Кэма ненавидящий взгляд.
— Лео — хозяин дома. Вот он пусть и здоровается с этим ублюдком.
— Пока ты будешь прятаться тут, на складской площадке?
Меррипен прищурил темные, как кофейная гуща, глаза.
— Я не прячусь. Я работаю. А ты мне мешаешь.
— Я хочу поговорить с тобой, фрал.
— Не называй меня так. И мне твое посредничество ни к чему.
80 
