Лёгкий, ненавязчивый романчик 
69 
– Заботливая белая курочка, – насмешливо произнес негр в костюме. – Не думай больше о своем петушке. Теперь у тебя будут другие петушки. Постарайся им понравиться.
Тут Лора не выдержала и заплакала.
Второй черный что-то сказал по-своему. Первый хмыкнул, взял одежду мулатки и швырнул Лоре.
– Надень, – сказал он. – Моего друга беспокоит твоя стриженая киска. А нам не велено тебя трогать. Так ведь можно и машину испачкать! – и захохотал.
Машина не спеша ехала по набережной. В окно были видны роскошные отели и жизнерадостные туристы. Только тонкое стекло отделяло Лору от этого мира. Если его разбить…
Но Лора не рискнула. И правильно. У нее все равно ничего не получилось бы. У этого лимузина были специальные стекла. Пуленепробиваемые.
* * *
– Белую девушку трудно спрятать в этом городе так, чтобы никто об этом не узнал, – сказал Жилов. – Таррарафе проверил то, что поведал нам шофер. Мы знаем, куда ее привезли в день похищения. Сейчас ее там наверняка нет, но один мой приятель взялся повертеться около этого места и поспрашивать что да как. Это обойдется нам в пятьдесят долларов. Мелочь, правда? Но здесь это большие деньги.
Тенгиз смотрел на Жилова и не мог понять, нравится ему этот человек или нет. То, что он рассказывал, выглядело как занятная игра.
– А шофер, которого вы допрашивали, вас не выдаст?
Жилов повернулся к Таррарафе и сказал что-то на суахили.
Высокий чернокожий, до этого момента с безразличным видом изучавший вид из окна, посмотрел на Тенгиза.
– Может, и расскажет, – произнес он на ломаном английском. – Рыбам. А рыбы – уже никому. Рыбы не говорят.
«Я не ошибся, – подумал Тенгиз, переводя взгляд с красивого шоколадного лица Таррарафе на морщинистое, цвета темной бронзы, с белесыми полосками бровей лицо Жилова. – Этому Даниле человека убить – что мне рюмку водки выпить. Однако в нынешнем моем положении этот человек – именно тот, кто нужен».
– Когда ты ищешь человека для определенной работы, не важно, хороший ли он человек. Важно – насколько он хорош для данной работы, – сказал как-то отец Тенгиза, когда тот пытался пристроить в одну из его фирм своего университетского приятеля.
– Но если этот человек тебе не нравится, хорошо ли будет с ним работать? – возразил Тенгиз.
– Если человек хорошо работает, он мне нравится, – ответил отец. – Свинья живет в дерьме и воняет. Поэтому, если в этот ресторан приведут живую свинью, это будет нехорошо. Но свиной эскалоп, который ты ешь, согласись, пахнет замечательно. Всякой вещи – свое место.
Помнится, Тенгиз тогда подумал: «Поэтому ты, отец, и не женился на маме». Тенгиз любил маму, но понимал, что отцу она – не пара. Не та порода. К счастью, сын пошел в отца, а не в мать.
«Порода» – это из лексикона отца. Дед, например, говорил не «порода», а «генотип».
Мама, конечно, была на отца обижена, но Тенгиз считал, что она не права.
Мама была красивая, но не великого ума. Вот и Лорка ей не нравилась.
«Не поймешь – то ли школьница, то ли шлюха, – сказала она Тенгизу. – Хотя нынче что шлюха, что школьница…»
Махнула рукой и ушла на кухню. Готовить. Готовила мама Тенгиза вкуснее, чем шеф-повар в отцовском ресторане. Так что, заезжая за сыном, отец никогда не отказывался перекусить… Но замуж все равно не брал, опровергая пословицу о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Видимо, дело было в том, что настоящим сердцем отца был его бизнес, а желудком – многочисленные счета в своих и чужих банках.
Тенгиз задумался – и едва не пропустил мимо ушей то, что говорил Жилов. А между тем, судя по позе, Данила говорил важное.
– …Поэтому ближе к вечеру мы попробуем вытащить твою подружку. Не хочешь к нам присоединиться, сынок?
– Я? – удивился Тенгиз. – Но я…
Он хотел сказать, что мало пригоден для силовых акций, но Жилов его перебил:
– Твой врач сказал: ты почти в норме. С завтрашнего дня можно оформлять документы на выписку. Так почему бы не сделать это сегодня?
«Ты свинья, – сказал себе Тенгиз. – Эти, в сущности, чужие тебе и Лоре люди будут рисковать жизнью, чтобы ее освободить, а ты намерен прятаться в больничной палате?»
Как удачно, что Данила не дал ему договорить. Еще решил бы, что Тенгиз струсил.
– Отлично! – решительно сказал Саянов, поднимаясь. – Поехали!
– Не торопись, сынок, – остановил его Жилов. – Разве я сказал – сейчас? Вечером мы за тобой заедем. Тарра!
69 
