Последние отзывы

  73  

– Почему – через пять? – спросил Тенгиз.

Он видел джип с солдатами у второго поворота, метрах в пятистах отсюда.

– Потому что они не будут слишком торопиться. Дадут возможность перебить побольше народу. Они бы и вовсе не появились, да вдруг начнется пожар?

– Правопорядок – на высоте? – Тенгиз сделал попытку улыбнуться. – А что с Лорой?

– Жива, – успокоил его Жилов. – В целости и сохранности. Есть распоряжение обращаться с ней вежливо.

– Откуда вы знаете?

– Так сказал один из этих парней, там, на свалке.

– Он не мог солгать? – обеспокоенно спросил Тенгиз.

Жилов пожал плечами:

– Не думаю. – Он покосился на пленника, и тот мгновенно отвел глаза от оружия. – Перед смертью, сынок, люди лгут редко. Зачем им?

Таррарафе ловко обогнул кучу пластиковых тюков и оказался в начале длинной асфальтовой полосы между складскими строениями.

– Куда мы едем? – Тенгизу пришлось повысить голос, чтобы перекричать рев мотора. – Разве выход – там?

– Там тоже! И меньше шансов натолкнуться на солдат!

Таррарафе затормозил так резко, что Тенгиз едва не упал ему на голову.

Военный джип, выскочивший из-за угла одноэтажного строения без окон, развернулся боком, надсадно взвизгнув покрышками. Ствол крупнокалиберного пулемета уставился прямо на Тенгиза.

Лежавший на сиденье автомат свалился на пол, и пленник с неожиданным проворством попытался его ухватить. Жилов ударил чернокожего каблуком по кисти. Тенгизу показалось: он услышал, как хрустнула кость. Но раненый даже не вскрикнул. Только оскалился и снизу с ненавистью посмотрел на Жилова. Таррарафе высоко поднял над головой руки.

– Не стреляйте! – закричал он по-английски.

Рожи у солдат были такие, что Тенгизу хотелось зажмуриться. Дырка в пулеметном стволе была огромная – как у пушки. По крайней мере так показалось Саянову.

– У нас специальное разрешение! – Жилов, вставая и тоже демонстрируя поднятые руки. – Мы – люди министра Н\'гари!

При этом он толчком ноги отправил автомат под сиденье.

Поверили ему или нет, но пулеметчик по-прежнему держал их под прицелом.

Из джипа выбрались двое: солдат и младший офицер.

Офицер приблизился к «лендроверу».

На его физиономии крупными буквами было написано: «Я – власть».

Его можно было понять. Ствол пулемета очень красноречиво подтверждал его полномочия.

Таррарафе вынул из-под стекла пропуск и передал Жилову. А тот – офицеру. Трехцветный квадрат из глянцевого картона с печатью и замысловатой подписью офицер изучил очень внимательно. Разве что на зуб не попробовал. Похоже, проверка его почти удовлетворила, но он все равно остался недоволен.

– Здесь – территория порта! – заявил он. – Мы уважаем министра Н\'гари, но он не распоряжается здесь. Никто не имеет права стрелять на территории порта. Только военная полиция. У этого человека – оружие! – Палец офицера указал на Таррарафе. – Я могу расстрелять вас!

– Можешь, – спокойно согласился Жилов. – Но я не советую. Не хочу, чтобы с таким хорошим человеком, как ты, случилось плохое. Ты хорошо говоришь по-английски. Тебя ждет хорошая карьера. А если ты расстреляешь нас, министр Н\'гари пожалуется своему брату.

– Я объясню, что вы стреляли на территории порта, – не очень уверенно возразил офицер.

Жилов засмеялся. Это был очень ненатуральный смех. Тенгиз подумал, что офицер рассердится, но тот, скорее, удивился:

– Почему тебе весело, белый?

– Я представил, как ты будешь объяснять брату министра Н\'гари, почему ты нас убил.

Офицер промолчал.

– Ты не станешь стрелять в нас, командир, – сказал Жилов. – И не станешь нас задерживать, потому что мы делаем работу для министра Н\'гари. Мы арестовали преступника и везем его в полицию. Дай нам проехать!

– Возможно, я так и сделаю, – произнес офицер, подходя поближе и рассматривая их пленника. По тому, как он прищурился, Тенгиз решил: офицер близорук.

Пленник глядел на военного с нескрываемой злобой. Офицер сделал еще шаг, взялся рукой за крыло машины… И вдруг лицо его перекосилось.

– Черный сын гиены! – завопил он, хватаясь за пистолет. – Я узнал тебя!

Тенгиз решил: всё! Сейчас их расстреляют.

Он не сообразил, что ярость офицера направлена исключительно на пленника.

– Что ты делаешь, командир? – воскликнул Жилов. – Этого человека необходимо допросить! Он – преступник!

  73