89 
Через десять минут кость была вправлена в сустав, и обессиленный Волков глубоко вздохнул.
— А теперь тугую повязочку — и будьте здоровы, живите богато! — радостно сказал Третьяков, и было непонятно, к кому он сейчас обращается, к Волкову или к девушке.
Волков слабо улыбнулся, а девушка, стыдясь своей растерянности и слез, огрызнулась:
— Будто без вас не знаем!
И, уже забинтовывая руку Волкова, с достоинством сказала всем стоящим вокруг:
— В таких случаях фиксация конечности — первое дело.
В больницу Волков отказался ехать. Он еще полежал в гардеробной, покурил с Третьяковым и выслушал не одну историю о травмах, падениях и переломах. Каждый, кто заскакивал проведать Волкова, считал своим долгом рассказать о каком-нибудь случае из собственного опыта или уже известную, ветхозаветную байку про то, как какой-то воздушный гимнаст сорвался с трапеции, ляпнулся с высоты в семнадцать метров, встал, раскланялся и ушел с манежа под гром аплодисментов. А на следующий день работал как зверь! Еще даже лучше…
Каждая такая история кончалась счастливо и героически. О переломах и травмах говорили подчеркнуто пренебрежительно, громко смеялись, наперебой чиркали спичками и зажигалками, когда Волков хотел прикурить, и только изредка тревожно поглядывали на Волкова: не плохо ли ему? И, понимая, что плохо, еще громче хохотали, вспоминали совсем уже невероятные случаи, презрительно ругали передвижные цирки и проклинали тотчас, когда отдел формирования программ загнал их в эту «передвижку», в этот паршивый среднеазиатский городок…
Раза три приходила девушка-фельдшер, достойно щупала пульс у Волкова и морщила носик, когда ей предлагали выпить. Третьяков все-таки притащил бутылку коньяку и тарелку с дорогими конфетами. Стасик где-то раздобыл лимон, нарезал его и сервировал «стол».
Волков и Третьяков выпили по стакану, а Стасик отказался. Третьяков за это похвалил Стасика и начал было длинный разговор о вреде пьянства среди цирковой молодежи вообще. Но Волков прервал его, сказав, что Стасик совершенно не пьет и поэтому страстное выступление Третьякова воспитательного значения не имеет.
Третьяков расхохотался, набил карман девушки конфетами и попытался назначить ей свидание на вечер.
Она тут же оправилась от состояния неуверенности и, выходя из гардеробной, презрительно бросила Третьякову:
— Господи! Старые, а туда же…
Третьякову было тридцать девять, и это его обидело. Он слил остатки коньяка в один стакан, залпом выпил и обиженно сказал, глядя на закрытую дверь:
— Скажите пожалуйста!..
Так шел этот день.
И только когда прозвенел первый звонок вечернего представления, Волков приподнялся с реквизитного ящика и сказал Стасику:
— Ну что, старик, домой потопаем?
Экспедитор цирка снял им отдельную двухкомнатную квартиру на окраине городка. Хозяева квартиры уехали на два месяца в горы, и Волков со Стасиком жили в этой квартире припеваючи.
Третьяков был раздражен и почему-то ругал Среднюю Азию.
— Ты зря выпил, — сказал ему Волков. — Тебе же еще работать на вечернем.
— Не боись, — ответил Третьяков. — Я сегодня в работу не иду. Сегодня вечером пробуем на мои трюки одного огольца из училища. Так что я только на пассировку выйду…
— Это какого же огольца? — поинтересовался Волков. Его мутило от боли, и сильно кружилась голова. И он старался быть занятым еще чем-нибудь, кроме боли.
— Ну новенький у меня такой… Сергиенко, — грустно сказал Третьяков. — Хороший паренек. Куражливый…
— А, это который в плечи с купэ ловит? Школьный пацан…
— Молодой, вот что главное… — вздохнул Третьяков.
— А мы? — подмигнул ему Волков и, покачнувшись, осторожно, чтобы Стасик и Третьяков не заметили, придержался правой рукой за косяк двери.
— А мы тоже… молодые. Но уже не очень, — усмехнулся Третьяков. — В этом она права.
— Ладно, ладно, — рассмеялся Волков. — Не развращай мне Стасика. Юный партнер зрелого мастера должен верить в неиссякаемые силы своего мэтра…
— Я и верю, — сказал Стасик.
— И на том спасибо. Сделай, сынок, дяде ручкой, и попробуем уползти в норку…
За кулисами прозвенел второй звонок. Третьяков мотнул головой, словно хотел стряхнуть с себя печаль, и сказал Волкову:
— Дима, я после представления возьму чего-нибудь и зайду к тебе. Стасик нам кофе сварит…
— Нет, — сказал Волков. — Не приходи. Я попробую отлежаться.
89 
