116 
— Не глупи, Рихард, — снисходительно молвил я. — Коньячку лучше мне плесни. Очень уж он у тебя хорош. Да чернильницу с пером давай — будем бумаги подписывать. — И неспешно прошествовал мимо скалящихся псин к ближайшему стулу. Но потом спохватился: — Ах да! Коньяк же у тебя в кабинете! — И предположил, оглядевшись и не найдя взглядом письменных принадлежностей: — Да и чернила, наверное, тоже там.
— Пойдём! — раздражённо буркнул Рихард, и мы вышли из зала следом за Луисом и Кэйли. Только головорез Краба пошёл с девушкой вниз по лестнице, а мы отправились в кабинет главы Ночной гильдии.
Сдержав ликование по поводу удачного исполнения первой части плана, я проводил Кэйли взглядом и перенёс внимание на спутников. Краб преспокойно шагал впереди всех, нимало не беспокоясь о том, что я могу наброситься на него сзади и свернуть шею. Лютый, идущий последним, так вообще вёл себя тихо, как мышка, и не отсвечивал. Даже не скалился на меня. Будто внезапно забыл о своём обещании поквитаться за братца. Одни только рувийские боевые псы не теряли бдительности и, шлёпая когтистыми лапами по деревянным половицам, нет-нет да поглядывали на меня с интересом. Словно спрашивая, не надо ли меня цапнуть, а ещё лучше загрызть. Да только я не собирался давать им повода кинуться. Псы — это, конечно, проблема, но где-то здесь ещё и маг прячется…
— Подписывай! — велел мне Рихард, бросив на стол бумаги, и, подойдя к окну, немного сдвинул штору и выглянул на улицу.
Плюхнувшись в стоящее возле письменного стола кресло, я неторопливо развернул бумаги и, придвинув чернильницу с пером, взялся переписывать дарственную на Герона. Не забыв при этом мимолётом осведомиться: — Ну что там — вышла Кэйли?
— Вышла, — буркнул Краб. А несколько мгновения спустя соизволил сообщить: — Дружок твой рыжий в карету её затянул.
— Вот и славно, — искренне порадовался я и оттолкнул от себя бумаги на поместье. — А я своё слово сдержал. Забирай своё поместье.
Схватив бумаги, Рихард быстро просмотрел сделанные мной записи и сразу успокоился и подобрел:- Отлично, Стайни, отлично. Вижу, с тобой можно иметь дело. — И, осторожно свернув документы, убрал их во внутренний карман своего пижонистого костюма. После чего предложил. — А теперь давай займёмся этим твоим ритуалом призыва…
— Этот пусть проваливает, — мотнул я головой, указывая на Лютого, и спохватился: — Только пусть он мне сначала коньячка нальёт. А потом уже проваливает.
Наверное, мне послышался явственный звук зубовного скрежета. По невозмутимой роже оборотня не скажешь, что его взбесили мои заявки. Он даже выделываться не стал, а поглядел на Краба и, дождавшись его утвердительного кивка, налил стаканчик коньяка и поднёс мне. Не выплеснув его мне в лицо при этом. И вышел. И дверь за собой тихо-тихо затворил.
— Удовлетворён? — поинтересовался Краб. И заявил: — Я хочу, чтоб ты рассказал о ритуале призыва этого своего демона абсолютно всё, не упустив ни одного незначительного момента.
— У меня есть вариант получше, — усмехнулся я и достал из кармана пергамент с описанным бесом ритуалом, бросил его на столешницу.
Герон коршуном налетел на пергаментный лист и, развернув, стал быстро читать. А я потягивал действительно неплохой коньячок и пытался отбрыкаться от глупой навязчивой идеи напасть на Краба. Только, пожалуй, то, что под рукой не было крепкой дубинки, чтоб добро отходить этого урода, и останавливало. Да то, что где-то затаился поганый маг. Который тоже тот ещё урод. Иначе чего он связался с ворами и убийцами? Ведь человеку, даже со слабеньким даром, совсем не сложно пробиться по жизни честным путём. Был бы в почёте и уважении.
— Здесь действительно всё? — уточнил Рихард. И после моего кивка спросил: — А истинное имя демона?
— А деньги? — спросил в ответ я.
Герон усмехнулся и, не глядя, выдвинул ящичек из стола и достал оттуда тонкую стопочку банковских векселей. И небрежно бросил их на мой край стола:
— Держи.
— Надо бы пересчитать, — ухмыльнувшись, заявил я, отставив стакан с выпивкой и цапнув ценные бумаги.
— Ну-ну, считай, — без какой-либо обиды или недоброжелательности проворчал Герон.
Но до счёта дела не дошло. Я только прикоснулся к магической печати на первом же векселе, как рожа у меня вытянулась. Ничего похожего на ощущение сотен крохотных кусачих искорок, тычущихся в ладонь. Ровное пятнышко тепла. Будто не магической печати касаешься, а нагретой солнцем монетки.
116 
