Особенно,... 
40 
Мальчик повернулся, махнув рукой матери на прощание, но она уже скрылась в Красной комнате. Гревилл стиснул зубы. Было очевидно, что он любит мальчика и старается покровительствовать ему.
Внезапно Эриел пришло в голову, что причина неприязни графа к сестре носила не финансовый характер, его беспокоила судьба племянника.
Граф снял мальчика с плеч и поставил на пол перед дверью в кухню, куда тот стремительно вбежал.
– Он славный, – сказала Эриел, вспомнив, как ласково ребенок улыбнулся ей.
Гревилл пожал плечами, как бы отметая ее высказывание:
– В этом возрасте все дети славные.
– Совершенно согласна, но меня удивляет, что вы так считаете. Я-то воображала, что ребенок для вас обуза.
В его глазах на мгновение вспыхнул гнев. Ей показалось, что граф уязвлен ее словами.
– Напротив, – сказал он. – Я считаю, что дети – драгоценный дар.
Дар? Едва ли она ожидала от него такого ответа. Господи, если бы она хоть чуть-чуть научилась понимать его!
– Значит, вы намерены обзавестись детьми? – Она покачала головой, как бы удивляясь нелепости собственного вопроса. – Ну конечно же, они у вас будут. В конце концов вам понадобится наследник.
Джастин фыркнул, будто такое предположение показалось ему нелепым.
– Мне плевать на титул отца и совершенно безразлично, что с ним станет и кому он достанется. А что касается намерения иметь собственных детей, думаю, что… я едва ли создан для отцовства.
– Но почему же?
– Я понятия не имею о том, как надо растить детей. Думаю, что у меня это получилось бы еще хуже, чем у моей сестры.
Эриел ни на минуту не поверила в это, после того как увидела его трогательное отношение к племяннику. Она тут же вспомнила о Филиппе и маленьком чернокожем слуге и попыталась убедить себя, что это совсем разные вещи. Если бы это был ребенок Филиппа, он стал бы для него замечательным отцом. Но она так и не сумела убедить себя и, поняв это, решила сменить тему.
– Ваша сестра всегда такая?..
– Самовлюбленная и черствая? Обычно такая. Если бы я не знал точно все о ее происхождении, то мог бы подумать, что она дочь моей матери, а не Мэри Росс.
Эриел не пропустила намек мимо ушей. Он хотел сказать, что его мать и Барбара Таунсенд были очень схожи нравом. Из этого следовало, что и его мать была эгоистичной и черствой. Несомненно, это было так, раз мать его бросила.
– Я не понравилась вашей сестре.
– Барбаре никто не нравится, а я в особенности.
– Ей неприятно быть вашей должницей. Как, впрочем, и мне.
Граф бросил на нее взгляд искоса, но ничего не ответил. Вместо этого он сказал:
– Томас ждет. Пойдемте?
Он широко распахнул дверь и предложил ей войти в теплые, полные пара недра кухни. Но она покачала головой:
– Я не стану есть пряников, если не возражаете. – Случилось слишком многое. И ей не хотелось больше разбираться в многогранном характере графа. Это ее будоражило и тревожило. – Наше путешествие было довольно утомительным. Может быть, я отдохну в своей комнате?
Он слегка поклонился ей:
– Как пожелаете.
Эриел повернулась и направилась к лестнице, спеша укрыться у себя в спальне, решив хоть на время позабыть о Джастине Россе. Но она невольно снова и снова вспоминала о том, с какой нежностью граф обращался с ребенком.
Филипп Марлин перечитывал записку, полученную нынче утром, и на лице его расцветала довольная улыбка.
Дорогой Филипп! Я должна увидеться с вами. Пожалуйста, будьте в десять часов нынче вечером в «Кабане и петухе».
Ваш друг Эриел Саммерс.
Это не совсем походило на романтическое свидание, но тогда чем же, черт возьми, это было? Девушка была готова тайком ускользнуть из дома Гревилла и навлечь на себя гнев столь ужасного человека. Как только она окажется наедине с ним в комнате на верхнем этаже гостиницы, она подарит ему то, чем, несомненно, пользуется Гревилл, и он уж позаботится, чтобы она держала язык за зубами. Он хмыкнул при мысли о том, что сказал бы Джастин, узнав, что он позабавился с его белокурой шлюшкой. Филипп не сомневался, что рано или поздно он об этом узнает. День тянулся медленно. Ему не терпелось приступить к ночным забавам. Он представлял рядом с собой обнаженную Эриел. При одной мысли об этом его охватывало возбуждение. Девушка была такой женственной, соблазнительной и простодушной, что даже от близости с Гревиллом не утратила своего невинного вида, и Филипп с трудом мог дождаться мгновения, когда сможет нырнуть в нее.
40 
