Особенно,... 
52 
Гойзман с племянником, заперли сто штук в сейфе, снова поднялись в номер. Ходаков уже пришел в себя. Не зажигая света, он сидел на кровати, обхватив голову руками. Кровь из рассеченного пистолетной рукояткой затылка залила пиджак и белую рубашку. Фелл, подогнув колени к животу, лежал на заляпанном кровью ковре и постанывал, он ещё окончательно не очухался. Пленников обыскали, спустили в подвал, заперли в кладовой без окон, где в прежние времена разделывали мясные туши.
Когда Гойзман заглянул в документы запертых в подвале людей, он понял, что совершил нечто такое, о чем придется жалеть весь остаток дней. Фелл имел при себе пропуск в британское Министерство иностранных дел. При Ходакова был паспорт русского дипломата. «Господи, что я натворил? Во что я ввязался? Эти деньги… Эти люди… Они не занимаются благотворительностью. Русский дипломат передает англичанину крупную сумму наличными. Ясно, как божий день, что этот Фелл сотрудничал с иностранной разведкой», – Гойзман обхватил голову руками, вскочил из кресла и стал метаться по кабинету. Затем вытащил из тумбочки початую бутылку «Арарата» и, упав в кресло, присосался к горлышку.
Через полчаса часа он немного успокоился, набрал номер мобильного телефона Дьякова. Судя по сонному голосу, тот уже успел завалиться в койку.
«Ты кинул меня, – проорал в трубку Гойзман. – Повесил на меня все концы. При этих люди были документы. Они не какие-то мошенники, они большие шишки». «Что с того? – спокойно возразил Дьяков. – Доведи дело до конца. И все забудь». «Ты хотел натянуть меня, но сам утерся, – крикнул Гойзман. – Эти люди живы. Они спрятаны в надежном месте. Понял? Нам лучше встретиться и обсудить проблему. Чем скорее, тем лучше». «Ты блефуешь, – Дьяков наконец проснулся. – Я своими глазами видел, как этих парней замочили».
«Ты ни хрена не видел, – ответил Гойзман. – Ты слышал выстрелы. Обзор видеокамеры загораживала спина моего племянника. Затем ты увидел тела, лежавшие на полу. Через пять секунд свет в номере погас. Я говорю: эти люди живы. И они будут жить, пока ты расстаешься со мной. Ты добавишь мне ещё сто пятьдесят тысяч – это мои условия. Только тогда я закопаю твоих клиентов». «Не факай мне мозги, как говорят англичане, – пролаял в трубку Дьяков. – Слышь, жидовская морда, со мной эти фокусы не проходят. Ты полный дурак, идиот и олух».
Запикали гудки отбоя. Гойзман снова набрал номер, но никто не ответил. Трубку не снимали и на следующий день. Ясно, Дьяков смылся из города, возможно, уехал из страны.
Гойзман был настороже, он понимал, что продолжение разговора с Дьяковым рано или поздно состоится. Отпустить пленников нельзя, это погубит, уничтожит Гойзмана. Но можно получить большой куш. Чтобы как-то обезопасится, он приставил к себе телохранителя, племянника Мишу Штейна, умевшего ловко обращаться с оружием. Продержав пленников в подвале девять дней, их запихали в грузовой фургон и вывезли на одну из ферм в тридцати километрах от Лондона. Там работает управляющим родной брат Гойзмана Натан.
Перед отъездом Ходакову помяли бока резиновыми палками и заставили подписать два отпечатанных на машинке письма, адресованных в русское посольство легальному резиденту. Разумеется, любую подпись несложно подделать, и экспертиза с трудом отличит настоящий автограф от фальшивки, – в таких вещах Гойзман разбирался досконально. Поэтому Ходакову пришлось сделать приписки от руки, чтобы у русских не возникло сомнения в том, что письмо составлял именно он. Смысл послания известен. Бывший дипломат и разведчик просит не искать его, он якобы выбрал свободную жизнь, а в награду за безупречную службу оставляет себе деньги, которые должен был передать Ричарду Феллу. В качестве жеста доброй воли обещает не идти на сотрудничество со спецслужбами третьих стран.
Идея написать и отправить письма в посольство принадлежит Гойзману. Он стремился подстраховаться, ведь у русской разведки есть возможности дотянуться своей длинной рукой до бедного еврея и размазать его по стене тонким слоем. Но результат вышел неожиданный.
Прошло пару недель с тех пор, как первое письмо бросили в ящик, и Дьяков неожиданно объявился. Он позвонил по служебному телефону Гойзмана и сказал, что готов заплатить пятьдесят штук, если получит доказательство, что Ходаков и Фелл мертвы. «Я уже назначил цену и не стану торговаться. Если ты не заплатишь, я отпущу этих людей. Тебя грохнут сотрудники русских или английских спецслужб. А меня достанут нескоро, я уеду далеко и не оставлю адреса», – ответил Гойзман. Дьяков бросил трубку.
52 
