Особенно,... 
83 
Рабочий день Уильямс заканчивался в пять вечера. После последней экскурсии, она отмечалась в конторе «Смарт и Смарт», что неподалеку от Музея естествознания, и возвращалась домой на метро. Колчин решил не трогать приметный «ягуар», взял напрокат серебристый «ниссан». Когда Уильямс вышла из дверей туристической фирмы и спустилась с крыльца, он ждал её внизу на тротуаре.
– Это вы? – Уильямс узнала утреннего туриста. – Что вы здесь делаете?
Не дожидаясь ответа, она сделала пару шагов вперед, но Колчин схватил её за руку. Узенький ручеек служащих тек к ближней станции метро, никто не обращал внимания на мужчину и женщину, стоявших у кромки тротуара.
– Подождите. Я друг Дмитрия Ходакова. Нам надо поговорить.
Уильямс остановилась, дернув локтем, освободила рукав пальто. Подняла взгляд, прищурившись, внимательно посмотрела в лицо собеседника. Видимо, это была её привычка, в минуты волнения прищуривать глаза.
– Откуда мне знать, что вы друг Димы?
– Я русский, разве этого не достаточно, чтобы…
– Раньше было бы достаточно. Но Дима умер не в домашней постели от болезни. Его, насколько я знаю из газет, похитили, а затем застрелили. Я не верю никому, кто скажет, что он друг Димы.
– Ну, а кто же я по-вашему? Моя фамилия Авдеев, я корреспондент русского телеграфного агентства.
– Вашу фамилию и имя я прочитала и запомнила ещё утром. Что с того?
Колчин полез в карман, показал Уильямс её фотографию с дарственной надписью на обратной стороне.
– Это опять ничего не доказывает. Отдайте немедленно.
Джейн протянула руку, чтобы забрать снимок. Колчин после секундного колебания уступил. Теперь, когда Донцов, ходивший за Уильямс весь вчерашний день, сделал добрых четыре десятка её снимков, эта карточка уже не нужна. Женщина раскрыла сумочку, убрала в неё фотографию, застегнула «молнию» и замочек, словно боялась, что этот русский пожалеет о своем широком жесте.
– Так что вы хотите от меня?
– Нужно поговорить. Но только не здесь, не на улице и не в машине. И не в ресторане. Может, пригласите меня в гости? Поверьте, это важно.
– Наш разговор ничего не изменит. Потому что обратной дороги из мертвых нет.
– И все-таки я попросил бы вас уделить мне…
– Моя квартирная хозяйка не позволяет приводить домой мужчин. Особенно незнакомых иностранцев. Она настоящая мегера. И запросто выцарапает глаза и вам и мне.
– Господи… Тогда выберете сами любое место.
– Хорошо, черт побери. Поехали ко мне.
Лондон, район Шордитч. 19 октября.
Уильямс открыла подъезд своим ключом, пропустила гостя вперед. Лифта в этом старом трехэтажном доме, разумеется, не было. Как только Колчин поднялся на пару ступенек, откуда-то из-под лестницы появилась высокая пожилая женщина в синем стеганом халате. Колчин замер.
– Здравствуйте, – сказала старуха, кивнула гостю и тут же забыла о его существовании. – Джейн, вам почта. Ваша мама пишет каждый месяц. Как это трогательно не забывать взрослых детей. Мой сын навещает меня один раз в году. И за всю жизнь не прислал даже открытки на день рождения.
Она протянула Уильямс запечатанный конверт и пару рекламных буклетиков.
– Спасибо Марта.
Старуха исчезла под лестницей. Колин понял, что кровожадная хозяйка мегера, готовая выцарапать глаза любому, кто переступит порог её владений, оказалась плодом фантазии Джейн. Марта не натаскана на живых людей.
Колчин, скинув ботинки и плащ в крошечной прихожей, прошел в комнату и, устроившись в кресле, спросил разрешения закурить. Квартирка на последнем этаже, которую снимала Уильямс, оказалась хоть и тесным, но вполне уютным гнездышком, где можно скоротать вечерок. Интерьер в мягких пастельных тонах: кирпичные стены выкрашены бледно желтой краской, ручная вышивка в рамочках, мягкая мебель песочного цвета, старая, но ещё вполне приличная на вид, оранжевый плафон в форме колпака от керосиновой лампы, старинный торшер в углу. Фотографий Ходакова в квартире не было.
На кофе или чай со сливками Колчин не рассчитывал. Да и Уильямс, мрачная и неразговорчивая, по дороге проронившая лишь несколько слов, кажется, была не готова к дружеским посиделкам за чайником. Она, усевшись на краешек дивана, заметно нервничала: теребила манжеты серого свитера и покусывала губу.
– Это вы сами вышивали гобелены? – Колчин достал сигареты.
– Нет, это фабричная работа.
– Все равно очень мило.
83 
