29 
— Мало нас! Очень мало! А ведь ходят по миру великому наши братья и сестры. Ходят во тьме, не ведая, что принадлежат к народу светлому и избранному. Надобно нам пойти к ним. Просветить их в истине….
— Раскачиваться у нас времени нет. По некоторым обмолвкам Арагорна, я понял, что процесс набора тех же орков движется гораздо быстрее, чем у нас.
— А что делать, когда тут каждый второй, если не орк, то гоблин? — сердито спросил Вадим.
— Смотреть! И смотреть внимательно, — повернулся я к Вадику. — Я вот сегодня, присмотрелся и обнаружил сразу двух.
— Ну, и где они, эти двое? — воинственно задрал подбородок Вадим. — Что-то я их тут не вижу. Почему бы это?
— Да потому, что это женщины. И женщины не одинокие. У них, знаешь ли, есть семьи.
— Ну и что? Какое это имеет значение — семьи? Если наши, бери их и инициируй! И точка! Пусть новые семьи заводят, но уже из своих, из эльфов.
— Не горячись Вадим, — вмешался Стан. — Это не такая уж и легкая задача. Ты бы, к примеру, мог отказаться от отца, или матери? И не смотри на меня так! Поставь себя на место этих женщин. Семейных надо будет преобразовывать в последнюю очередь. А то и вообще не трогать. Пусть уж будут, как есть.
— Как есть — не годится! — заметил Олег, старательно что-то крапающий в общей тетради. — Во тьме жили, пусть во тьме и помрут? Это не правильно! Надо поставить в известность. Мол, так-то и так-то. Вот если ты согласишься, то тебе будет то-то и то-то. Ну, и бонус какой-нибудь пообещать, типа бессмертия. А так, пусть уже сами решают, чего им больше хочется.
— А ко мне вчера рысь в гости заглянула, — вдруг, тепло улыбнулся Стан.
Было несколько странно наблюдать его эльфийское обличье среди нас. Стана пришлось преобразовать окончательно. И теперь, он уже не мог принять вид человека.
— Надеюсь, все обошлось без эксцессов? — озаботился Вадим.
— Она, хоть и большая, но кошка, — еще шире улыбнулся Стан. — И такая же любопытная. Мы с ней даже подружились. Вот ведь что удивительно, я чувствовал все ее эмоции.
— Ничего удивительного, — спокойно заметил я. — Ты, как лесной эльф, имеешь сильно развитую эмпатическую составляющую. Именно это и помогает тебе улавливать эмоции животных. Да и не животных тоже.
— А я вот, мяса не могу есть, — печально сказал Стан. — Я чувствую ужас, которым буквально пропитан каждый кусочек.
Олег, накладывавший в этот момент колбасу на хлеб, дернулся.
— А как же бутерброды к чаю? — жалобно спросил он.
— Да ты ешь-ешь, — отмахнулся Стан. — Я же понимаю, что ты так привык. И тебе недоступно то, что недавно стало доступным мне.
Тарас Павлович, прищурившись, внимательно меня рассматривал.
— И что же привело вас ко мне, молодой человек?
Я тоже рассматривал… своего сородича! Вот ведь как причудливо складывается жизнь! Вот чувствовал, что надо. И не зря! И как теперь его вербовать? Ведь он не глуп. Далеко не глуп! А у врачей вера в чудеса давно пропала, как и в деда Мороза.
— Вы ведь ко мне зашли не по тому же делу, по которому заходит большинство! — неожиданно решил Тарас Павлович. — Не так ли?
— Ну, в общем-то, так, — согласился я. — Мне не нужна ваша помощь. Но….
— Разрешите вам напомнить, молодой человек, — неожиданно жестко прервал меня Тарас Павлович. — Что там, за дверью, сидят люди, которым необходима моя помощь. А вы приходите сюда с пустыми разговорами!
Ого! Вот это мне уже не нравится. Не стоит со мной так. Не то, уже время.
— Хорошо, — я поднялся. — Разрешите задать вам один вопрос.
— Задавайте и уходите! — Тарас Павлович смотрел на меня сурово.
— Там, за дверью, восемь человек, — тихо сказал я. — Они пришли к вам в последней надежде. Больше им надеяться не на кого. А теперь вопрос.
— Скольким из них вы сможете помочь? — этот вопрос я задал таким же жестким тоном, как разговаривал со мной Тарас Павлович.
Он, видимо, не ожидал от меня такого вопроса. Мгновение он просто рассматривал меня, как будто, увидел впервые.
— Я еще не смотрел их. Как я могу сказать, скольким? — несколько удивленно спросил Тарас Павлович.
— Зато я смотрел, — забил очередной гвоздь я. — И могу сказать, что там максимум — двое. Только двоим людям вы сможете помочь. Шестеро — обречены. Когда я уйду, вы в этом убедитесь. И вот тогда, вы вспомните об этом нашем разговоре. И я вам говорю, что есть возможность спасти их всех.
29 
