Особенно,... 
87 
— Что? — возмущенно пробасил он. — У тебя нет корсета? Какая уважающая себя служанка будет драить полы своего хозяина в полуголом, можно сказать, виде?
Ники вспыхнула, уловив в его голосе насмешливые нотки.
Все-таки зря она не надела эту неудобную вещицу. На его расшнурование ушло бы много времени.
— В следующий раз я оденусь более пристойно. — Она попыталась выбраться из-под него, но только почувствовала, как его сильные пальцы раздирают рубашку. Горящим взглядом он скользнул по ее вздымающимся грудям. Она попыталась хотя бы чем-то прикрыться, но у нее ничего не получилось.
Алекс снял галстук, сюртук и жилет, вытащив что-то из карманов. Отодвинувшись от него, она убрала ноги под себя и, гневно глядя на него, прислонилась к деревянной спинке кровати.
Не обращая на это внимания, Алекс схватил ее руку, потянул к себе и обмотал что-то шелковистое вокруг ее кисти. Затянув петлю, он привязал другой конец шелковой веревки к спинке кровати.
— Что вы делаете? — Широко открытыми глазами она увидела, как он схватил другую руку и тоже обмотал шелковой веревкой.
— Спасаю тебя от самой себя, — ответил он. Всего за несколько минут он крепко примотал ее к массивной кровати. — Я думал, что дело не дойдет до этого, — добавил он. — Но, Хорошо зная тебя, я приготовился к любым выходкам.
— В последний раз вы обещали не прибегать к насилию.
— В последний раз я не был уверен, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя…
— А сейчас вы уверены?
— Сейчас я знаю, что только твоя проклятая гордыня мешает нашей близости.
Она не могла этого отрицать. Достаточно ей было взглянуть на его обнаженную грудь, как желание пронизывало все ее тело. Пытаясь вырваться из шелковых пут, она испытывала непреодолимое сладостное предвкушение.
— Будь ты проклят, Алекс! — выкрикнула она, но он молча стащил с нее вышитые панталончики.
Николь тихо застонала, когда он схватил ее лодыжку, затем другую и привязал их к столбикам кровати, обнажив ее самые интимные места. Она залилась краской, видя, в каком он лихорадочном возбуждении и как сильно желает ее.
Чувствуя ее смущение, Алекс немного затенил лампу, хотя и оставил достаточно света, чтобы видеть то, что ему хотелось.
В несколько секунд он сорвал с нее одежду и сам лег рядом с ней обнаженный.
— Скажи, что ты не хочешь меня. — Алекс нежно обхватил губами ее сосок. — Скажи, чтобы я остановился, и я остановлюсь.
Ники с трудом заговорила:
— Алекс, пожалуйста… Я прошу тебя не… — Ее голос вдруг пресекся, бедра выгнулись вверх, из горла вырвался сладостный стон.
— Я что-то тебя плохо понимаю. — Алекс нагнулся и коснулся ее рта легким поцелуем, прежде чем она успела увернуться от него.
Хотя она и мотала головой, он успевал поцеловать ее в щеку, в шею, в нежную мочку уха. По ее телу заструилось тепло. Алекс провел языком по краю ушной раковины, по ее внутренней части, а потом начал целовать ее плечи.
Она почувствовала, что внутри у нее вот-вот вспыхнет пламя.
Алекс сполз ниже, ласкай ее всю ладонями, а затем целуя в те же места. В мерцании лампы можно было видеть, как вздымаются мускулы на его груди, которая щекотала своими курчавыми волосками ее чувствительную кожу.
Алекс обласкал ее груди, нежно покрутил соски между пальцами, пока они не затвердели. Языком он провел вокруг них влажные круги, Ники застонала. Вся дрожа, она потянула путы, но не смогла их оборвать. Как ни странно, это подстегнуло ее желание. Мягкий голубой шелк не врезался ей в кожу, но зато открывал всю ее Алексу.
— Сопротивляться бесполезно, дорогая. Это ни к чему.
Позволь мне любить тебя.
Его язык ласково тронул ее пупок, заскользил по коже, порождая искры, готовые воспламенить огонь. Против воли эта ласка заставляла отзываться всем телом. Алекс сползал все ниже и ниже, проводя языком влажный след вплоть до рыжего пушка магического треугольника.
Но он все еще не останавливался.
Целуя гладкую кожу ее ног, покусывая ее зубами, он медленно поднимался все выше.
Ники беспокойно стонала, вся извивалась. Она так и, не догадывалась о его намерениях, пока он не достиг цветка ее женственности. Волнение, охватившее ее при этом, оказалось не сильнее смущения.
— Алекс, пожалуйста, — беззвучно шептала она, испытывая одновременно и наслаждение, и стыд, — ты… ты не можешь это сделать.
Отодвинувшись, Алекс посмотрел на нее.
— Тебе нечего стыдиться, дорогая. В тебе прекрасно все без исключения. То, что мы переживаем вместе, остается между нами. Я хочу доставить тебе большое наслаждение этой ночью. Может быть, еще большее наслаждение испытаю я.
87 
