Особенно,... 
88 
Его язык рисовал огненные узоры на ее животе. И снова он сдвинулся ниже, целуя бедра, лаская руками. А затем его губы прильнули к ее самому укромному месту.
На этот раз Алекс был беспощаден. Никакие протесты уже не могли остановить его. Губами и пальцами он доводил ее до исступления. Распростертая на постели, вся трепеща, она стонала и молила: «Еще, еще». Когда его язык проник в нее, Ники выкрикнула его имя. Ее тело напряглось.
В ее глазах мерцали россыпи серебряных искр. Все выше и выше вздымалась она на волне наслаждения, которое мог вызвать только Алекс.
Вся выгнувшись дугой, она воскликнула:
— Ну пожалуйста, Алекс! Я хочу тебя!
Алекс припал к ней долгим страстным поцелуем. В его дыхании она чувствовала свой собственный возбуждающий запах. Затем в нее уткнулось его горячее тугое естество. Скользнув внутрь, оно заполнило., ее и превратило их обоих в одно целое.
Сначала Алекс двигался медленно, как бы давая ей время приготовиться к самому пику его страсти. По мере того как она все более отвечала ему, отзываясь на его страсть, движения Алекса становились все быстрее. Ее тело покорно подчинялось его воле и, не в силах насытиться, требовало: «Еще, еще».
— Развяжи меня, — попросила она. — Я хочу касаться тебя руками.
Собрав все свое самообладание, Алекс приподнялся и снял шелковые путы с рук Ники. Вспыхнув, она вплела пальцы в его волосы и притянула его рот к своим губам. Ее язык вторил ритму Александра.
Мир, каким его знал Алекс, сузился до плато в поднебесье, где они были только вдвоем. Там он и любил ее, хотя его тело находилось здесь, внизу, и властно требовало ответа на свои ласки.
Выкрикнув ее имя, он углубился в нее в отчаянности желании обладать ею, требуя, чтобы она вернула ему все, что он с такой готовностью давал.
Алекс почувствовал, как напряглось ее тело, как ее внутренние мышцы обхватили его естество, которое извергло семя как раз в тот момент, когда она достигла пика блаженства. Она обвила руками его шею и так тесно прижалась к нему всем своим маленьким телом, что на какой-то миг они превратились в единое целое.
Через какое-то время они спустились с небес, по-прежнему убежденные, что в мире нет никого, кроме них двоих.
— Я скучал по тебе, — тихо сказал он.
— Да простит меня Бог, но я тоже скучала по тебе.
Соскользнув с нее, он освободил ее лодыжки и заключил ее в объятия. Только поцеловав ее в щеку, он понял, что она плачет.
— В чем дело, дорогая? — спросил он. Она только покачала головой и отвернулась. — Скажи мне.
Ники судорожно сглотнула.
— Я просто поняла, что должна сражаться не только с вами, но и с собой.
Алекс тихо выругался. Убрав с ее лица сверкающие пряди медных волос, он слегка коснулся губами ее щеки.
— Пойми наконец, что пора уже кончать со всей этой глупостью. Ты не можешь не понимать, что твое место здесь.
Нас связывают взаимные чувства, и только таким образом я могу позаботиться о тебе.
Повернувшись на бок, Ники посмотрела ему в лицо.
— Вы думаете, что предлагаете наилучший выход? Для кого-то другого это, возможно, так и было бы.
— Но не для тебя?..
— Не для меня. — Она коснулась его щеки. — Вы, несомненно, почувствовали, что мне желанны. Я не отрицаю, что испытываю к вам сильную привязанность. Но я принадлежу к Сен-Клерам. Мои предки — основатели этой страны. Вы знали моего отца. Знали, какой гордый он был человек. Он берег и защищал свою честь… Я его дочь, Алекс. И то, что я женщина, не означает, что у меня нет чувства собственного достоинства и я — не имею представлений о добре и зле.
— Неужели твое счастье, то есть наше с тобой счастье, тебе не дороже, чем какие-то смутные понятия о чести?
— Счастья без чести не бывает.
Алекс молча обнял ее.
— Должен же быть какой-нибудь выход, — тихо сказал он, осушая поцелуями ее щеки. Но в глубине души он знал, что положение безвыходное.
Глава 17
Алекс постучал в дверь дома номер 121 по Ройял-стрит Мимо, смеясь и разговаривая, проходили хорошо одетые джентльмены с дамами, катились экипажи и кебы, в которых ехала самая разнообразная публика: от ирландских батраков до аристократов, от служанок с Примесью негритянской крови до матросов.
Все это проходило мимо сознания Алекса. На его повторный резкий стук тяжелая деревянная дверь отворилась. На пороге стоял слуга Томаса Демминга Джексон Терчер.
— Хозяин дома? — спросил Алекс.
— Да, господин дю Вильер. — Джексон, плотный мужчина не старше тридцати, но уже лысеющий, поклонился. — Я доложу ему о вашем приходе. — Он прошел через узкий, тускло освещенный коридор, загроможденный с обеих сторон книжными палками, и вскоре вернулся с Томасом — Рад тебя видеть, Алекс, — сказал Томас. Они пожали друг другу руки. Томас тут же повел его в свой кабинет, обшитый деревянными панелями. По стенам висели дипломы и свидетельства всяческих достоинств в деревянных рамках, на одной из стен расположилась картина: парусное судно попало в шторм.
88 
