Лёгкий, ненавязчивый романчик 
87 
— А почему именно «Альфред»? Для нормального русского это имя звучит в достаточной мере претенциозно…
— Ну во-первых, я не очень «нормальный» русский, — спокойно ответил Домовой, нахлобучивая себе на голову Микин старый шлемофон. — А во-вторых, «Альфред» мне нравится именно по звучанию! Были же, в конце концов, и Альфред де Мюссе, и Альфред де Виньи, и твой коллега — знаменитый карикатурист Альфред Борн… У тебя есть принципиальные возражения?
— Нет, нет, пожалуйста!.. Как хочешь. Только не вешай мне лапшу на уши: Борн никогда не был «Альфредом». Он — Адольф. Мы с ним и с одним польским карикатуристом — Шимоном Кобылиньским — как-то вместе участвовали в выставке «Мировой карикатуры» в Милане, в семьдесят четвертом. А Мюссе, к твоему сведению, и де Виньи — французы! Французы были твои «Альфреды», понятно?
Тут Мика запоздало спохватился:
— А кстати!.. Откуда тебе-то известно о Мюссе и де Виньи?!
Альфред стащил с себя шлемофон:
— Неужели неясно? Прогляди свои последние наброски. Теперь я — часть тебя… Твоих знаний, твоих вкусов… Твоих неприятностей и ошибок. Многого я еще про тебя не знаю. А значит, не знаю и про себя… Чему же ты удивляешься, Мика?
Альфред с сожалением отложил в сторону шлемофон и, явно желая сменить тему разговора, со вздохом проговорил:
— Нет, эта штука… Как она называется?
— Шлемофон, — машинально подсказал Мика.
— К сожалению, этот шлемофон мне определенно велик. Переделывать его — жалко. Как я сообразил, это память о твоей службе в армии. Вот об этом периоде твоей жизни я совсем ничего не знаю. Расскажешь как-нибудь?
— Как-нибудь… — туманно пообещал Мика и с интересом спросил: — А вот скажи мне, Альфред, почему ты возник у меня? Почему ты не появился у моего приятеля-сценариста? Это же он ПРИДУМАЛ ТЕБЯ…
— Я бы сказал — «сочинил». Причем как персонаж сказочный, фантастический. И я ему признателен… — искренне сказал Альфред. — А ты, Мика, сделал меня РЕАЛЬНОСТЬЮ.
— Ах, Альфред, Альфред… Если бы студия приняла у него заявку на этот сценарий и он стал бы его писать — ты и у него возник бы как «реальность»! Он очень неплохой сценарист…
— Нет, — твердо возразил Альфред. — У него я так и остался бы трагикомическим «потусторонним» персонажиком в несвоевременно-чернушном и, к сожалению, ходульном сюжетце с крохотной фигой в непроницаемом кармане. Этакий легкий выпендреж для «своих»…
Мика был сражен! Он даже самому себе не решался признаться, что думал об этом сюжете точно так же.
— Не строговаты ли вы, сударь? — только и вымолвил Мика.
— Никак нет, милостивый государь, — в тон ему ответил Альфред. — Оценку этого сюжета я взял из твоего же подсознания, а РЕАЛЕН стал только благодаря твоей поразительной БИОЭНЕРГЕТИКЕ…
Вот тут Мика очень даже насторожился:
— А что ты знаешь о моей, как ты выразился, «биоэнергетике»?
— Очень немногое. Не нервничай. Можешь спокойно выдохнуть. Не пугайся…
— С чего это ты взял, что я испугался? — сфальшивил Мика.
Альфред посмотрел на Мику своими голубыми глазами врубелевского «Пана», мягко и легко подпрыгнул, на мгновение завис над тахтой и небыстро перелетел (а может быть, перепрыгнул?) на письменный стол, за которым сидел Мика.
Взял его за руку и — негромко сказал своим хрипловатым тенорком:
— Я знаю только, что такой могучий запас этой самой БИО-штуки, которым обладаешь ты, — явление уникальное. С невероятно широким диапазоном действия — от неотвратимо разрушительного до… — Альфред стыдливо опустил глаза. — Мика, можно я выражусь несколько высокопарно? Меня сейчас очень тянет на патетику…
— Валяй, валяй, Альфредик! — весело воскликнул Мика. — Что может быть прекраснее искренней патетики?! Мы так отгорожены от всего своей защитной ироничностью, что порой тошнить начинает!..
С каждой секундой Альфред нравился Мике все больше и больше.
Альфред это почувствовал и в смущении потерял предыдущую мысль:
— А о чем я говорил?… Прости, пожалуйста.
— Ты говорил, что биоэнергетика может быть не только разру…
— Все, все!.. Вспомнил!.. Она может быть и БЕРЕЖНО СОЗИДАЮЩЕЙ. Ну как?
— Блеск!!! — искренне восхитился Мика. — Я, правда, не совсем понял, что ты имел в виду, но…
— Как?! — поразился Альфред. — А мое появление на этом свете? Это же ты своей гигантской биохреновиной СОЗИДАЛ меня!..
87 
