70 
Однако Филипп не думал, что герцог задержится на острове надолго. Деньги ему не нужны, а острота ощущений от приезда в такую глухомань скоро пройдет. Так что если вести себя осторожно, беспокоиться нечего.
Вытащив из кармана сюртука дорогие золотые часы, Филипп щелкнул крышкой и взглянул на циферблат. Почти полночь. Захлопнув гроссбух, он задул лампу, и палатка погрузилась в темноту. В лагере уже царила полная тишина. Слышен был лишь стрекот цикад да тихий шорох пальмовых ветвей.
Полог с шуршанием распахнулся, и в палатке возник темный силуэт.
– Господин Филипп, – послышался девичий шепот.
Девушка была гибкая, стройная, с необыкновенно гладкой кожей цвета кофе со сливками, с маленькими упругими грудями и тугой попкой.
– Ты заставила меня ждать, – строго сказал Филипп. – Где ты была?
– Но вы же сами просили прийти, когда погаснет лампа...
– Я не люблю ждать, Маруба, запомни это. – В голосе его, звучавшем твердо, зазвучала нотка предвкушения. – Надеюсь, ты сумеешь загладить свою вину.
Она поняла, что он играет, и улыбнулась ему кошачьей улыбкой. Такое ощущение, что сейчас замурлыкает, подумал Филипп.
– Да, господин. Маруба просит прощения. Она хочет загладить свою вину.
Опустившись перед ним на колени, она ловко расстегнула ему панталоны и высвободила плоть.
– Какой большой, – прошептала она, легонько поглаживая его, понимая, что именно это ему хочется услышать, хотя на самом деле эти слова не соответствовали действительности. Однако недостаток размера Филипп возмещал изобретательностью, и это, похоже, всегда радовало женщин.
– Возьми в рот, – скомандовал он, и девушка без колебания подчинилась. Язык умело заскользил по упругой плоти, и Филипп почувствовал острое желание. С каждой секундой оно становилось все острее, и вскоре он, застонав, содрогнулся в экстазе.
Когда он немного пришел в себя, девушка вытерла его краем своей красной юбки и, подведя к койке, начала раздевать. Он позволил ей снять с себя сюртук и панталоны, башмаки и чулки, хотя, по правде говоря, предпочел бы, чтобы она просто ушла, но женщины любят думать, что мужчина без их помощи не обойдется.
И если бы чертова койка не была такой узкой, он бы, возможно, позволил ей снова ласкать его.
Вместо этого, поцеловав девушку в уголок губ, Филипп сделал ей знак уходить.
– Завтра ночью опять приходить, господин Филипп? – спросила она.
Он кивнул и улыбнулся, и в темноте сверкнула белая полоска зубов.
Она вышла так же бесшумно, как и появилась, остановившись лишь затем, чтобы взять серебряную монетку, которую он оставил для нее.
После ее ухода Филипп почувствовал приступ злобы. Если бы эта сучка, Кейт Хармон, была сговорчивее, он бы получал бесплатно то, за что сейчас вынужден платить.
Глава 15
Тихо ступая по звериной тропе, Рэнд и Персивал Фокс, сжимая в руках длинноствольные мушкеты, углублялись все дальше в лес. У водопада, каскадом низвергающегося с гор, они остановились и прислонили ружья к акации.
– Здесь нас никто не услышит, – проговорил Рэнд. – Никто не заходит так далеко в лес. – Опустившись на колени, он зачерпнул пригоршню воды, наслаждаясь ее прохладой, и принялся с жадностью пить. Наконец напившись, бросил через плечо: – Так что насчет Талмиджа? Удалось что-нибудь узнать?
Перси улыбнулся:
– Удалось. Миссис Уилмот сообщила мне много интересного.
– Например?
– Вы знали, что барон осуществляет финансовый контроль и, кроме того, ведет учет ценностей?
– Ценностей? – нахмурился Рэнд и повернулся лицом к другу. – Каких ценностей? Ты хочешь сказать, что ожерелье найдено?
– Нет, ожерелье не найдено, по крайней мере пока. Однако было обнаружено множество довольно ценных вещей: золотой крест, усыпанный драгоценными камнями, с десяток серебряных слитков, золотая шкатулка, украшенная бриллиантами и изумрудами, и тому подобное. В одном тайнике было обнаружено по меньшей мере две тысячи серебряных голландских гульденов.
Рэнд тихонько присвистнул. Ничего подобного он не ожидал.
– А профессор предполагал, что все это найдут? Не припомню, чтобы он упоминал какие-либо другие сокровища, помимо ожерелья.
– Думаю, он просто не придает этим находкам никакого значения. Ничто, кроме ожерелья, его не интересует.
– Ну а Талмиджа определенно интересует, – заметил Рэнд. – И теперь все эти сокровища находятся у него в руках. Этот профессор, должно быть, ненормальный.
70 
