ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  101  

Уже после смерти Сталина Орлов опубликовал книгу «Тайная история сталинских преступлений», дал показания в Комиссии конгресса, однако и тогда каких-либо полезных для американских спецслужб сведений не выдал. Он спокойно прожил в Америке до 1973 года и, в отличие от других высокопоставленных перебежчиков, умер своей смертью.

Репрессии в отношении оперативных работников сказались — если не прямо, то косвенно — и на судьбах агентов, которых они вербовали или с которыми работали.

Филби, Маклейн, Бёрджес чуть было не были исключены из агентурной сети после того, как «выяснилось», что участники их вербовки и первоначальной работы с ними — Малли «враг народа», а Орлов «невозвращенец и предатель». Их не исключили, но на какое-то время «законсервировали».

Чтобы сохранить агентов, сотрудники Центра иногда шли на хитрости. В личном деле Китти Харрис, например, имеется запись: «Кем завербована — неизвестно». Это потому, что она была завербована Эйнгорном, осужденным «врагом народа», и наличие в «деле» его имени могло вынудить к прекращению связи с ней, а она была нужна.

К сожалению, по аналогичным причинам связь с некоторыми агентами была утрачена навсегда.

* * *

Возникает вопрос, протестовал ли кто-нибудь из разведчиков против репрессий (не считая беглецов и «невозвращенцев»)?

Автору известен один такой случай. Сын известного революционера и чекиста Михаила Сергеевича Кедрова, Игорь Михайлович Кедров (1908—1940), член ВКП(б) с 1931 года, сотрудник центрального аппарата ИНО ОГПУ, в феврале 1939 года вместе со своим другом, старшим уполномоченным КРО ГУГБ НКВД В.П. Голубевым (1913—1940) обратились в адрес Сталина и ЦКК с заявлением о нарушениях социалистической законности и недостатках в работе органов НКВД. Вскоре оба они были арестованы, обвинены в шпионаже и расстреляны. В 1954 году реабилитированы посмертно.

Сам Михаил Сергеевич Кедров, старый большевик, ненадолго пережил сына. Он был расстрелян в 1941 году. Посмертно реабилитирован.

Последствия репрессий для внешней разведки оказались ничуть не меньшими, если не большими, чем для военной.

К 1938 году были ликвидированы почти все нелегальные резидентуры, оказались утраченными связи почти со всеми нелегальными источниками, а некоторые из них были потеряны навсегда. Ветеран внешней разведки Рощин рассказывал мне, что когда после Отечественной войны он восстановил в Вене связь со своим бывшим агентом, тот воскликнул: «Где же вы были во время войны? Ведь я все эти годы был адъютантом самого генерала Кессельринга!» — одного из руководителей вермахта.

Иной раз в «легальных» резидентурах оставались всего один-два работника, зачастую молодых и неопытных, даже не знавших языка страны пребывания. (В Токио ни один работник не владел не только японским, но и никаким другим иностранным языком!) К тому же в коллективах разведчиков как в центральном аппарате, так и за рубежом, нередко господствовала обстановка недоверия, подозрительности и растерянности.

Трудности особого рода пережили «легальная» и нелегальная резидентуры в Германии. В силу сложившихся обстоятельств большинство сотрудников и агентов были евреями. Приход Гитлера к власти и начавшаяся кампания антисемитизма в стране привели к тому, что лица еврейской национальности вынуждены были покидать Германию. Таким образом, испытания на резидентуры свалились сразу с двух сторон.

В начале 1941 года начальник разведки П.М. Фитин представил руководству НКГБ отчет о работе внешней разведки с 1939 по 1941 год, в котором говорилось: «К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства (иначе он писать не мог. — И.Д.) в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке.

Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы наряду с созданием аппарата самого Отдела создать и аппарат резидентур за кордоном».

В «Очерках истории российской внешней разведки» (т. 3) сказано, что «потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации. Бывало, что даже сообщения на имя Сталина некому было подписать, и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки». Такое положение стало следствием того, что разгрому подверглись не только резидентуры, но и центральный аппарат разведок.

  101