15 
Когда она ехала обратно, у нее было удивительно радостно на душе оттого, что она не увидит герцогиню, запретившую ей присутствовать на состязании. Правда, Рокуэйне не хотелось, чтобы кто-нибудь из гостей замка видел ее.
И вот теперь после скачек она заехала в конюшню, зная, что успеет управиться до прихода грумов, сняла уздечку, расседлала коня и поставила его в стойло.
Она уже собиралась уходить, когда услышала шум в другом конце конюшни.
Она поняла, что какая-то лошадь вырвалась и грумы кричат друг на друга.
Девушка прошла по проходу между стойлами, отмечая для себя, какие лошади герцога стоят на месте.
Пройдя дальше, она увидела прекрасного коня, по ее мнению, не хуже того, на котором маркиз участвовал в скачках.
Он вставал на дыбы и не давал грумам накинуть уздечку.
— Что случилось? — спросила девушка. Все три грума были ей не знакомы.
— Это жеребец, которого его милость купил на прошлой неделе, мисс, — ответил старший.
— Да он совсем дикарь, — с улыбкой заметила Рокуэйна.
— Его никак не удержать, мисс, вот в чем дело! Его милость приказал нам доставить его сюда на тот случай, если решит ехать на нем, а не на Завоевателе, а теперь уж и не знаем, как с ним управиться и доставить домой.
— Его милость собирается ехать на нем?
— Нет, мисс, его кличка Вулкан, и на нем должен ехать Джед. Он вместе с другим грумом, который поедет на жеребце, участвовавшем в скачках, будет сопровождать фаэтон.
— Я не поеду на нем! — воскликнул Джед. — Мне еще не надоело жить!
— Его милость приказал оседлать его?
— Согласно указаниям его милости, мисс, — сказал один из грумов, — мы должны подготовиться к отъезду сразу по окончании скачек.
Остальные грумы кивнули, и один из них сказал:
— Но мы не можем справиться с Вулканом и боимся, что хозяин рассердится на нас!
— Говорю вам, я не поеду на нем, не поеду! — истерично вопил Джед.
— На нем никто не поедет, если мы не наденем на него узду, — ответил другой.
— Позвольте мне, — сказала Рокуэйна. На лицах слуг отразилось изумление.
Когда она открыла дверь в стойло, старший грум сказал:
— Нет, мисс, к Вулкану нельзя входить! Он в таком состоянии, что, не дай Бог, может убить вас!
— Не думаю, — спокойно ответила девушка. Она вошла в стойло и нежно заговорила с конем, вспомнив, как делал это отец, когда усмирял необъезженных животных.
— Почему ты так взволнован? — мягко спросила она жеребца. — Наверно, потому, что тебе не разрешили участвовать в скачках? Это несправедливо. Ты такой красивый, такой величественный. Я уверена, что ты выиграл бы состязание. Но не стоит переживать, еще будут и другие скачки. А ведь ты хочешь, чтобы тобой восхищались и чувствовали себя счастливыми, что едут на тебе.
Так она разговаривала с конем, стоя у стенки и не приближаясь к Вулкану, который устало наблюдал за ней, прядая ушами, словно прислушивался.
Наконец, продолжая восхищаться им и расхваливать, Рокуэйна сделала несколько шагов в сторону коня.
Казалось, Вулкан немного успокоился и уже не пытался встать на дыбы.
Рокуэйна совсем приблизилась к нему, потрепала по шее, погладила нос и уши, и, видимо, ему так это понравилось, что, когда она перестала гладить, он потянулся к ней мордой.
Только тогда, не повышая голоса, девушка сказала:
— Дайте уздечку!
Грум, державший уздечку, вошел в стойло и протянул ей.
Она взяла ее правой рукой, продолжая левой поглаживать жеребца. Накинув узду ему на голову, она сказала:
— Ведь ты не хочешь оставаться здесь в такой чудесный день. Пойдем со мной на солнышко. Там просторно, не то что здесь.
Девушка развернула жеребца, вывела его из стойла и только тут заметила, что на нее изумленно взирают уже не три, а четыре пары глаз.
С минуту она смотрела на маркиза и поняла, что он поражен.
Затем, намеренно не обращая на него внимания, вывела жеребца во двор конюшни. При этом она продолжала рассказывать, как приятно ему будет во дворе и как все будут восхищаться им.
Остановив его, она сказала:
— Седлайте его, только очень осторожно. Она почувствовала, что Вулкан окаменел, когда к нему подошел другой человек, и крепко натянула узду, чтобы не дать ему встать на дыбы. В этот миг, не веря своим глазам, она увидела, что седло принес сам маркиз.
Он осторожно, как она и просила, положил седло на спину коня.
Пока грум крепил подпругу, маркиз подошел к ней и спросил:
15 
