Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
41 
Именно этого Рейберн и опасался. Сама мысль о том, что этот гнусный Кроксдейл посмеет посягнуть на столь эфемерное и милое создание, настоящий хрупкий цветок, заставила молодого человека содрогнуться.
– Помогите мне, прошу вас! – снова в отчаянии проговорила Виола. – Я так напугана… Впрочем, мне часто приходится вам в этом признаваться… И все же я от души надеюсь, что вы меня поймете!..
– Я понимаю, – серьезно и спокойно ответил Рейберн и тут же добавил: – Не отвлекайтесь от карт! Он смотрит на нас…
Виола послушно опустила глаза в карты, а через минуту, не глядя на нее, Рейберн сказал:
– Полагаю, мачеха не позволит вам отказать графу?
– Да она до смерти изобьет меня! – в испуге произнесла Виола. – А я этого не вынесу… Я ведь уже говорила вам, что очень боюсь боли…
Ее голос дрогнул, а в глазах появилось такое выражение отчаяния, что Рейберн непроизвольно сжал кулаки.
Он всей душой ненавидел жестокость, а сейчас прямо на его глазах подвергалось жестокому обращению слабое беззащитное существо, неспособное оградить себя от действий своего мучителя.
– Я, наверное, вам уже надоела со своими горестями, – тихо продолжала Виола. – И правда – ну зачем вам думать обо мне, когда у вас есть та милая леди! Она настоящая красавица, и вы, должно быть…
Ее голос прервался. Только тут до Рейберна дошло, что Виола говорит об Элоизе Давенпорт – той самой Элоизе, которая преследовала его так же неотступно, как граф – Виолу.
«А ведь мы в одной лодке, – неожиданно подумал он. – Мы оба оказались в затруднительной ситуации, выбраться из которой не так-то просто!..»
И вдруг решение пришло само собой, словно кто-то невидимый шепнул его Рейберну на ухо.
Лайл взглянул на Виолу, и по выражению его лица она поняла, что он что-то придумал.
– Я знаю, что нам надо сделать! – торжествующе произнес Рейберн. – Мы должны… объявить о своей помолвке!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Виола посмотрела на Рейберна удивленно и недоверчиво.
– Положитесь на меня, и все будет в порядке, – шепнул он и по ее глазам понял, что девушка полностью ему доверяет.
Рейберн окинул взглядом гостиную – все остальные гости сидели за столами, погруженные в карточную игру.
Бросив на стол карты, молодой человек негромко произнес:
– Давайте выйдем на балкон.
Виола послушно встала, и через открытое французское окно они вышли на просторный балкон, где перед обедом гости пили чай.
По краю его шла каменная балюстрада, откуда открывался великолепный вид на зеленый, словно покрытый изумрудным бархатом луг и клумбы с яркими цветами, тянувшиеся до самого озера, гладкая поверхность которого поблескивала в отдалении.
Солнце уже село, но малиновый отсвет заката еще виднелся позади высоких дубов, составлявших гордость Кроксдейл-Парка. Высоко в небе уже зажглась первая звездочка – крошечная светящаяся точка на необъятном черном покрывале ночи.
Рейберн подошел к самой балюстраде и наклонился вниз. Виола встала рядом с ним.
– У нас мало времени для беседы… – начал он тихо, – так что слушайте меня внимательно.
Виола подняла на него глаза. В них светилась такая надежда, которую он не вправе обмануть. Было видно, что она готова сделать все, что ей ни предложит ее спаситель.
– Итак, мы публично объявим о нашей помолвке, – продолжал Рейборн. – Она может длиться неопределенно долгое время – до тех пор, пока не исчезнут затруднения, которые мы сейчас испытываем, или до того, как мы найдем другой выход.
– А у вас тоже возникли какие-нибудь затруднения? – спросила Виола.
Рейберн улыбнулся.
– Да, и очень серьезные. Но ваши, в отличие от моих, требуют немедленного решения!
– Я бы не хотела причинять вам… столько беспокойства…
– При чем тут беспокойство? Просто вы помогаете мне, а я – вам, – твердо возразил Рейберн. – Мы объявим, что помолвлены, и тогда граф не посмеет посягать на вас!
– Моя мачеха будет очень разгневана, – робко начала Виола. – Впрочем, я ее больше не боюсь!..
– Так в чем же дело? – спросил Рейберн, видя, что она все еще колеблется. – Что вас смущает?
– Не хочу быть вам обузой…
– Но ведь я уже сказал – вы мне очень поможете, а вовсе не будете обузой, – возразил молодой человек.
Рейберн произнес эти слова весьма решительно и заметил, что тревога на лице Виолы снова сменилась надеждой.
– Вы так добры ко мне, так добры!.. Как только я вас увидела, то сразу подумала: «Вот единственный человек, который может меня спасти!»
41 
