112 
– А нынче?
– А нынче времена не те. Нынче офицеры ФСБ за хорошие бабки по телеку на своих командиров стучат: дескать, киллеров из боевых офицеров делают. А начальники их не о безопасности страны беспокоятся, а норовят политических противников на нож поставить. Вот такие времена нынче, братишка. Так что не робей, отбрешемся!
– Совсем недавно ты другое говорил,– напомнил Васильев.
– Так жизнь же течет! – не смутился Петренко.
– Допустим. Принеси-ка мне свою трубочку.
– Николай Николаевич, это Валерий,– сказал он, набрав номер.
– Николай Николаевич вышел,– ответил бойкий женский голос.– Чем могу помочь?
– Ничем,– буркнул Васильев и отключился.
– Вышел! – проговорил он желчно.– Вот сука! «Любая информация, которая может вам реально повредить, дальше меня не пойдет!» – злобно процитировал он.– Надо было его шлепнуть!
– А кто тогда нас на стукача выведет? – осведомился Петренко.
Васильев не слушал, думал о другом.
– Сашок, сколько у тебя бабок осталось?
– Наличными немного. Тысячи три. Но есть еще недвижимость. А что?
– Деньги,– сказал Валерий.– Если за деньги продали нас, то, может, за деньги же продадут и нам, а?
– Интересная мысль.– По физиономии Петренко видно было: расставаться с деньгами ему не хочется.– Тока ты прикинь, во что это встанет. Реально. Не думаю, что у меня хватит. Даже если все мои квартиры продать. Ну, сотни полторы наберем. Или меньше, ведь продавать надо по-срочному. И надо знать, кому давать. И кто будет давать? Ты? Хрен у тебя возьмут, понял?
– Васек поможет.
– Кто?! Тю-ю! Этот поможет! Бабки возьмет, а тебя – чпок! – и на выход! Ты докторше позвонил?
– Она на работе.
– На работу позвони. Жопа твоя, не казенная. Сгниет – обидно будет.
– Ты же залатал.
– Укол все равно надо сделать. И скажи ей, чтобы обезболивающего побольше привезла. Отлеживаться тебе некогда, понял? И сюда ее не зови, отсюда валить надо. Пусть «стрелку» забьет. Мы ее подхватим.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда в заднице лишняя дырка, сидеть очень неудобно. Валерий убедился в этом на собственном опыте. Хотя в «запорожце» его страдания, очевидно, были бы острее, чем в комфортабельной «японке».
Тину они подобрали у метро. И поехали прямо к ней домой. По дороге Петренко и Голотосербская весело болтали об особенностях и преимуществах колотых и резаных ран. С большим знанием дела, хотя Петренко в основном интересовали негативные последствия, а Тина уделяла большее внимание специфике лечения. Ерзающий на плюшевом сиденье Васильев чувствовал себя экспонатом кунсткамеры.
Приехали. Васильев обнаружил, что ходить стало труднее. И болезненнее. Но от помощи Петренко отказался.
К огорчению Валерия, Тинина мама оказалась дома. Но ее принял на себя Петренко. Обходительно поцеловал ручку, осведомился, как такая очаровательная женщина может иметь столь взрослую дочь? Под напором его грубой и откровенно лицемерной лести крепость заслуженного работника советской науки пала, как карточный домик. Петренко предложили чаю, и пара удалилась на кухню. Дребезжащее сопрано и могучий бас слились в дуэт. Бас превалировал.
Васильева Тина увела к себе в комнату.
– Ну, что там у тебя? – рассеянно спросила она.
Валерий молча снял штаны и повернулся.
– Так, так.– Женщина легонько ощупала шов.– Ложись. Извини, но эту штопку придется убрать.
Я должна исследовать рану. Погоди, я найду новокаин.
– Не надо,– сказал Валерий.– Я потерплю. Мне полезно.
– Дело твое.
Возилась она минут десять. Васильев мужественно терпел.
– Крови много потерял?
– С полстаканчика.
Тина хихикнула, но тут же вспомнила о своем докторском статусе и посерьезнела.
– Рана пустяковая,– сказала она.– Чистая, ничего не задето. Чем это тебя?
– Нож.
– Хороший нож, острый.
– Я почувствовал,– усмехнулся Васильев.
– Рваная рана хуже заживает,– строго произнесла доктор Голотосербская.– Антибиотик я тебе колоть не буду, только витамины. Зашивать тоже не буду, поставлю три скобки. И повязку сделаю с французской мазью. Заживет через неделю. Только мазь дорогая…
– Ничего, я компенсирую,– сказал Васильев.
– Вот и все,– заявила Тина.– Как ты себя чувствуешь?
– Значительно лучше, чем ожидал,– признал Валерий.– Даже болит меньше.
– Это потому, что в мази есть анестетик,– пояснила Тина.– Эй, больной, вам противопоказаны резкие движения!
– А мы плавненько,– проговорил Васильев, расстегивая ее брючки.– Или пани не хочет? Может, пани станет утверждать, что не потрахивает иногда собственных пациентов?
112 
