Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
88 
– Ударим, батька? – с жадным нетерпением проговорил Икмор.
– Погоди, – осадил Святослав. И добавил с досадой: – Эх, до хаканских шатров камнями не достать!
– Железом достанем! Ну, батька! Можно-о?
– Шлем! Пику! – отрывисто бросил Святослав. Отрок тут же подал требуемое.
– Княже, ты хоть в самую драку не лезь, ладно? – попросил Духарев. – Тебе ж сечей править! Найдется, кому ворогов рубить!
Князь фыркнул, надвинул на лицо варяжский, с прорезями, шлем.
– Нурманам знак подать не забудь! – велел он. – Икмор! Подыма-ай!
Свистнул пронзительно и поскакал с холма. За ним черными птицами полетели гридни из малой дружины, а у подножия холма, опережая князя, вылетели из-за рощицы Машеговы хузары. И сразу закричали по-своему: «Расступись! Расступись!», чтобы бывшие хузары Йосыпа сгоряча не встретили русов стрелами.
Но те блюли договор – пропустили. И Машега, и малую киевскую дружину, и всю конницу русов. На холмах остались лишь Духарев с варягами Трувора да Бодай с расчетами орудий, продолжавших утюжить лагерь противника.
Духарев видел, как хузары Машега ворвались в ближайший наемнический (гузов) лагерь и, вопя по-хузарски, закидали вражеских воев стрелами. Духарев с легкостью представлял, что там сейчас творится. Сонные растерявшиеся гузы, услышав хузарский боевой клич и ловя град стрел, наверняка решили, что их предали союзники, соседи по лагерю. Гузы – хорошие воины и с легкой хузарской конницей воевать привычны. Построиться, прикрыть щитами своих лучников…
И тут на них лавиной обрушилась латная кавалерия русов! Лязг, хруст, пронзительные вопли… И стальная волна, разметав ошметки недавно еще крепкого войска, катится дальше. И где-то там, в этой волне – Артем…
– Велим! Сигнал! – зычно скомандовал Духарев.
Горящий факел ткнулся в кучу облитого маслом хвороста. Бешеное пламя взметнулось на два человеческих роста – и упало, сбитое наброшенной воловьей шкурой.
– Р-р-аз!
Дымящуюся шкуру сдернули (пламя опять прыгнуло вверх), облили водой и снова бросили на хворост.
– Два-а!
Новый прыжок пламени.
– Тр-ри!
Где-то на реке наблюдатель Эвила увидел три вспышки и дал знать вождю. А может, сам ярл Эвил Оттарсон углядел знак, по которому спрятавшиеся в темноте драккары мгновенно ожили, растопырились веслами и понеслись к берегу.
Духарев, конечно, ничего этого не видел: темно и далеко. Но он знал, что ярл не оплошает. Викинги – великие искусники в таких делах. Ночь им не помеха, а помощник.
Внизу кипела битва. Теперь уже по всему вражьему лагерю пылало множество огней. Некоторые – особенно яркие. Это огонь перекинулся на шатры.
Духареву остро захотелось туда, вниз. Рубить, колоть, рвать горло боевым кличем…
– Батька! – окликнул воеводу Трувор. – Глянь туда!
– Что?
Духарев знал, что в указанном направлении проходит между холмов караванный путь. Там обосновались пятнадцать сотен воев под началом Люба, тысяцкого из старших княжьих гридней. Им велено было стоять крепко и брать в копья всех, кто попытается уйти дорогой.
– Там вроде бы уходят, батька. Быстро уходят, должно быть, конные.
– Ах ты!.. Любовы – пешие!
Духарев додумывал мысль уже на ходу.
– Коня мне! Велим, вы с Бодаем – здесь, за старших! Трувор! Бери всех! За мной!
Духарев скакал, не разбирая дороги, уповая лишь на то, что конь под ним не споткнется и не оступится. За ним, разбрасывая копытами комья земли, мчалась тысяча Трувора.
Сергей помнил, что здесь, с западной стороны холма, то ли луг, то ли поле. Одним словом, ровно. Так и было. Правда, почва оказалась рыхлой, неудобной для быстрой скачки, но это было лучше, чем ломиться через превратившийся в поле боя лагерь.
«Ус-пей! Ус-пей! – выдыхал Сергей в ухо Пепла, рассекающего грудью теплую южную ночь. – Ус-пей…»
Длинный холм закончился внезапно. Духарев увидел купу деревьев, сбоку – какой-то дом, обогнул его слева… и оказался на дороге. Прямо перед всадником в светлом, хорошо заметном в темноте доспехе.
Духарев не успел удивиться. Всадник – тоже. Пика Сергея ударила его в бок и смахнула наземь. Пепел врезался грудью в круп коня, отбросил его, взвился на дыбы, молотя копытами. Попал! Громкий, болезненный вопль. Еще один, на этот раз – яростный (кажется, по-арабски). Слева прилетело что-то острое. Духарев рефлекторно подставил щит. Справа полыхнул серебряный просверк, и Сергей попытался поймать его железком пики. Сабля срезала железко, но до Серегиной головы не дотянулась.
88 
