Особенно,... 
51 
– Потерпи, – шептал Хусейнов. – Немного потерпи.
Хусейнов лег на раненого животом, не давая тому вертеться. Но Баладжанов уже так ослаб, что вскоре и сам оставил попытки перевернуться на бок. Он кашлял и хрипел не переставая, выпускал изо рта струйки розовой слюны.
* * * *
Как и было договорено, Семен появился на пороге дома дяди Коли ровно в шесть вечера. Орудия будущего убийства, наточенный топор, штык и финский нож, он положил в ведро. Поклажу оставил в сенях, бросив поверх ведра джутовый мешок из-под картошки. Войдя в комнату, где за столом уже сидели хозяин и пьяненький московский гость, Семен изобразил нечто вроде полупоклона, протянул и с чувством пожал руку Тимонина. Тот привстал со стула, потряс руку гостя.
– Присаживайся, раз пришел, – обратился дядя Коля к гостю. – Я как раз картошечки сварил. Вон с постным маслицем, с огурчиком.
– Спасибо, – отозвался Семен. – Если только вам не помешал…
Ради торжественного случая Семен чисто побрился, влез в чистую рубашку, пиджак и тесноватые брюки в темные в светлую полосочку, купленные в городе и надеванные всего раза три-четыре. Лацкан пиджака украшал приметный издали фирменный значок «Общества спасения на водах». Золотой с синей и красной эмалью, он здорово смахивал на медаль «Мать героиня».
Если разглядывать выбитый на значке барельеф, можно решить так, что кормящая мать прижимает к себе новорожденного дитя. На самом деле, на значке был выбит осводовец, который вытаскивал из воды спасенного им человека. Тимонин долго и внимательно смотрел на значок и загадочно улыбался. Он решал и не мог решить, кто нацепил материнскую медаль, кто стоит перед ним, мужчина или женщина. Если женщина, то почему выглядит, как мужчина? Если мужчина, почему носит женскую медаль?
Хорошенько подумав, взвесив все «за» и «против», Тимонин отбросил сомнения и твердо решил, что Семен – женщина. Действительно, мало ли на свете женщин, внешне похожих на мужчин? Да сколько хочешь, не сосчитать. Кроме того, тяжелый сельский быт, ломовая работа в поле и на огороде, тяжелые, мучительные роды, которым счет потерян, наложили неизгладимый отпечаток на внешность этой славной бескорыстной женщины. Сделали её несколько мужеподобной.
– Садитесь, какие уж там церемонии, – Тимонин показал Семену на свободный стул. – Располагайтесь. Место для героической женщины всегда найдется. Лично я не пробовал, но говорят, рожать детей очень тяжело. Кстати, в жизни не сиживал за одним столом с матерью героиней.
Тимонин неизвестно чему рассмеялся. Семен не расслышал его слов, а дядя Коля последнее замечание о героической женщине и детях пропустили мимо ушей.
За ранним ужином Тимонин уже выпил пару глубоких стопок забористой самогонки. Ощутил сильное головокружение и жжение в желудке, будто махнул стакан уксуса. Но то было лишь начало. Самогонка легла на старые дрожжи, вызвав термоядерную реакцию.
Сейчас Тимонин чувствовал себя так, будто получил по затылку валенком, в который чья-то заботливая рука вложила парочку увесистых кирпичей. Мир плыл перед глазами, окружающие люди и вещи то и дело меняли форму, очертания и даже цвет. Однако эта цветовая фантасмагория не раздражала Тимонина, напротив, забавляла и смешила.
– А я вижу, чья-то машина стоит, – сказал церемонной Семен, оправдывая свое появление. – Думаю, к дяде Коле гости приехали. Надо зайти. По-соседски. У нас в деревне так положено. Сюда гости не часто приезжают.
Перейдя от слов к делу, он распахнул пиджак, выудил из внутреннего кармана поллитровку и поставил на стол. Тимонин радостно воспринял появление новой бутылки, он потер ладони одна о другую и опять рассмеялся. Вместо бутылки мутного паршивого самогона он видел штоф виски «Белая лошадь».
– Хороший напиток, – сказал Тимонин. – Люблю виски. Особенно «Белую лошадь».
– А, не слышу? – крикнул Семен.
– Говори громче, – пояснил дядя Коля. – Кричать надо, то человек на ухо немного тугой.
Тимонин решил, что женщина частично потеряла слух во время очередных родов. Дядя Коля поставил на стол третью тарелку и наполнил рюмки. Тимонин встал, держа стопку перед собой, откашлялся в кулак.
– Я, как мужчина, как джентльмен, должен выпить стоя, – заявил он и покосился на Семена. – За вас. За детей, потому что дети – надо будущее. И ради них, ради всего такого, стоит многое вынести, даже слух потерять. Дети… Ну, это дети. И точка. И все на этом.
51 
