126 
Джанет молчала. Она знала, что ее мать всегда была невысокого мнения о представителях сильного пола.
– Кстати, раз уж мы заговорили о мужчинах, хочу сказать тебе, что ты должна написать своему мужу. Как он мог отправить тебя одну в Лондон? Ты выезжаешь в свет без него, и это в первый год вашего замужества! В обществе уже ходят разные кривотолки. И если бы ты была не столь популярна в свете, то, боюсь, многие отвернулись бы от тебя.
Джанет поморщилась.
– Умоляю тебя, мама, не надо об этом.
– Хорошо, прости, я не хотела расстраивать тебя, дорогая. Но, честно говоря, чего еще можно ожидать от человека, за которого ты вышла замуж? Ведь он ирландец.
Джанет нахмурилась.
– В том, что он ирландец, нет ничего плохого.
– Ты так говоришь, потому что чувствуешь себя обязанной защищать мужа. Но если бы он был англичанином, то не преминул бы явиться сюда и представиться родственникам жены и обществу. Почему он прячется от нас? О его странном поведении в городе уже ходят слухи.
Джанет сцепила пальцы лежавших на коленях рук.
– Он не прячется, мама. Мы с тобой уже говорили об этом. Дарраг – очень занятой человек. Он просто не мог выкроить время, чтобы приехать сюда.
– Ну да, он занят своими архитектурными проектами.
– Да, и еще хозяйственными делами своего поместья.
– О поместье мог бы позаботиться управляющий. Во всяком случае, твой муж должен был хотя бы на время светского сезона переложить на его плечи эти обязанности. Что же касается архитектуры, то это просто позор, Джанет! Говорят, что твой муж получает деньги за свои услуги, – тоном, полным осуждения, произнесла леди Брентфорд.
Вскинув голову, Джанет посмотрела на мать.
– Да, ему платят за труд. И эти деньги идут на содержание его многочисленных родственников.
Леди Брентфорд ахнула, услышав эти слова.
– Он должен немедленно отказаться от заказов! – воскликнула она. – Одно дело – увлекаться архитектурой в качестве хобби, и совсем другое – брать за это деньги. Истинные джентльмены не зарабатывают себе на жизнь.
Джанет пришла в негодование.
– А Дарраг зарабатывает! И я не вижу в этом ничего позорного.
– Джанет, дорогая моя...
– Мой муж занимается очень нужным, благородным делом, – заявила Джанет. – Ты бы видела великолепное новое крыло усадебного дома Мерриуэдеров, которое было возведено по его проекту! Более прекрасного архитектурного сооружения я в жизни своей не встречала. А его замок? Дарраг восстановил его из руин, и теперь при взгляде на этот шедевр захватывает дух! Он учился и работал для того, чтобы восстановить благополучие своей семьи, возродить былую славу своего рода. И если он берет деньги за свои услуги, то я не вижу в этом ничего постыдного. Дарраг – истинный джентльмен и по происхождению, и по поведению. Его талант признают даже за границей.
– Ни один английский джентльмен не стал бы заниматься ремеслом ради денег.
– Да, конечно, англичанин на его месте выгодно женился бы. Лично я считаю такой способ обогащения постыдным. А что касается денежного вознаграждения, то труд великих европейских художников и архитекторов всегда оплачивался.
Леди Брентфорд схватилась за сердце.
– О Боже, какой бес в тебя вселился? Я не хотела об этом говорить, но теперь скажу. Я не узнаю тебя. Жизнь в ирландской глуши с этим варваром не пошла тебе на пользу.
– Дарраг – не варвар, он цивилизованный и творческий человек, – возразила Джанет, сознавая, насколько эти слова соответствуют истине.
– Это он вбил тебе в голову подобные мысли, – сказала леди Брентфорд. – Я искренне рада, что ты вернулась. Влияние этого человека пагубно для тебя. Пожалуй, будет лучше, если твой муж никогда не приедет в Лондон. Он утянет тебя за собой в пропасть.
– Ничего подобного! Я горжусь тем, что являюсь женой графа Малхолленда, и в любой ситуации готова встать на его сторону.
– Даже если это обернется для тебя полным крахом? Вспомни, моя дорогая, ты ведь всегда мечтала пользоваться успехом и уважением в обществе! Если некоторые подробности жизни твоего мужа станут известны свету, то ты можешь поставить крест на своей мечте. Ты никогда не повторишь завидную судьбу своей бабушки.
Раньше эти слова матери заставили бы сердце Джанет сжаться от боли. Но сейчас она не испытала ни сожаления, ни обиды, ни разочарования. Более того, она почувствовала такое облегчение, как будто гора свалилась у нее с плеч. Цели, которые она когда-то ставила перед собой, теперь утратили для нее всякое значение. Пусть свет думает что хочет, а она будет поступать, как считает нужным!
126 
