37 
С этими словами она вышла из кухни.
Няня проводила ее взглядом, который удивил бы графа.
Она со вздохом говорила себе, что он теперь мужчина и должен сам решать все за себя.
Теперь ему уже не нужны ее советы.
И в то же время ей хотелось, чтобы он вновь стал маленьким мальчиком.
Она бы его встряхнула и втолковала, что ему нужно на самом деле.
Харита прошла в гостиную и вновь подумала, как прелестна эта комната.
Подле камина стояла мягкая софа.
Внезапно почувствовав усталость, она положила голову на подушку и вытянула ноги, ощущая приятную истому.
Через открытое окно слышалось воркование голубей, устраивавшихся на ночлег.
Только Дэрол мог владеть этим зачарованным уголком, думала она.
Тут у нее мелькнула мысль, что он, вероятно, приводил сюда многих женщин.
И вновь она ощутила боль в груди.
Он, конечно, был так же добр к ним, как и к ней.
Может, когда они оставались вместе в этой чудесной комнате, он целовал их.
Что ощущаешь, когда тебя целуют?
И тогда, пожелав, чтобы Дэрол поцеловал ее хотя бы раз, прежде чем она от него уедет, Харита поняла, что любит его.
Она полюбила его, но она должна его оставить – и никогда больше не увидеть вновь.
«Я никогда… не полюблю… никого другого», – подумала она с отчаянием, прежде чем уснула.
Возвращаясь к Голубиному Коттеджу тем же путем, каким и прокрадывался к своему дому, граф с удовлетворением думал о том, как отлично он все устроил.
Викарий согласился выполнить все его просьбы.
Когда он ушел, граф дал ряд указаний майору Уорду.
– Не могу сказать, милорд, – искренно заметил тот, – что я с большим удовольствием выполню ваше поручение.
– И тем не менее я знаю, что вы не подведете меня, – сказал граф. – Вы всегда выручали меня из всяких переделок в прошлом!
Он помнил, как искусно майор Уорд сглаживал последствия всех этих «переделок», в которые он попадал еще мальчишкой.
Среди них были одно или два его ранних любовных «похождения, о которых не следовало узнавать его отцу.
Майор всегда выручал его хорошим советом и часто протягивал руку помощи тонущему в жизненных бурях юнцу.
– Я сделаю все, что в моих силах, милорд, – пообещала майор, – но вам следует быть начеку. Леди Имоджен – женщина очень упорная и опасная.
Граф промолчал.
Он просто покинул эту комнату так же, как и попал в нее, – через окно.
Когда он исчез в кустах, майор сначала вздохнул, но затем коротко рассмеялся.
Он подумал, что только граф мог так легко угодить в беду и с не меньшей же легкостью из нее выпутаться.
Шагая по лесу, граф чувствовал, как окружающая красота развеивает все его тревоги.
А вместе с ними и гнев, горевший в нем с тех пор, как, он покинул особняк Тауэрс.
Он был теперь дома, он ступал по собственной земле.
Лучи заходящего солнца мерцали сквозь листву его собственных деревьев.
» Я так счастлив, – говорил он себе, – так чудесно, невероятно счастлив! Я никогда не должен забывать благодарить судьбу за это!«
Он вспомнил, как Харита молилась об их безопасности и, стало быть, о спасении.
Ее молитвы были услышаны.
Молитва, думал он, была так же присуща ей, как и дыхание.
Это не было бездумное повторение текстов молитв на воскресных службах, которые многие посещают просто потому, что так принято.
Граф готов был поверить, как верила Харита, в, существование ангела-хранителя, оберегавшего каждого из них.
Возможно, и в это она тоже верила, ее мать вместе с его матерью помогали своим детям.
Он слышал, как грачи устраиваются на ночь в ветвях деревьев.
Кое-где под деревьями уже спали олени.
Когда граф подходил к Голубиному Коттеджу, он сразу заметил, как вспугнутые голуби взметнулись над крышей.
Он не понимал, что встревожило их.
Посмотрев через изгородь, он увидел экипаж, стоявший перед парадным входом.
Он непроизвольно напрягся.
Он был уверен, что никогда не видел этого экипажа ранее.
Граф вошел через ворота в сад и быстро зашагал к парадной двери.
Она была открыта, и, входя в холл, он услышал пронзительный крик Хариты.
Харита спала почти два часа.
Она не слышала, как няня заглянула в комнату и опять тихонько вышла.
Она отправилась в сад нарвать латука для ужина.
Она раздумывала, что еще здесь могло бы понравиться господину Дэролу.
Поэтому она не слышала, как к парадному входу подъехал экипаж, не слышала стука дверного молотка.
37 
