Последние отзывы

  77  

Второго охранника за стойкой не оказалось, и он беспрепятственно взлетел по лестнице на седьмой этаж. Замерев перед дверью ее квартиры, взмолился, чтобы она не поменяла замки. Чуть дрожащей рукой вытащил из кармана ключи, вставил в замок, и дверь распахнулась всего от одного поворота! Он покачал головой, с одной стороны радуясь за себя, а с другой огорчаясь ее легкомыслию. Ей следует быть поосторожнее! Ведь пробраться таким же образом в подъезд, а потом и в квартиру может и злоумышленник.

Не раздеваясь, на цыпочках прокрался в комнату и сел на диван. Чуть слышно пахло ее духами. На стуле, доставая подолом до пола, было небрежно брошено домашнее платье. Он осторожно взял его и прижался к нему лицом. Мягкий материал так напомнил ему ее легкие объятия, что он, не выдержав, болезненно застонал, и тут услышал звук поворачиваемого в замке ключа.

Сначала она прошла в ванную, где довольно долго шумела вода. Заслышав, что дверь в ванную открылась, встал с дивана и молча ждал, когда она войдет в комнату.

Татьяна зажгла свет в комнате и заморгала, не понимая, в чем дело. Поняв, что перед ней мужчина, схватилась за горло и пошатнулась, не в силах сказать ни слова.

– Это я, милая! Не волнуйся! – Владимир подскочил к ней и помог сесть на тот самый диван, с которого поднялся пару минут назад.

Встал перед ней на колени и стал растирать ее ледяные руки. Наконец она немного успокоилась и ожесточенно спросила, рассматривая его молящее лицо, как недоброжелательный зритель:

– Как ты здесь оказался?

Он прижал к груди ее ладони и сказал осипшим голосом:

– У меня остались твои ключи. И я давно ищу тебя, чтобы попросить прощения. Я ужасно, чертовски виноват, но, клянусь, я так мучился и мучаюсь сейчас. Не знаю, как жить без тебя.

Она безжалостно выдернула свои руки. Горько сказала:

– Что это за день такой! Все виноваты, и все мучаются. Одна я довольна и счастлива. Ты ведь сам выгнал меня, разве не помнишь? Обозвал шалавой, обвинил в каком-то непотребстве. И за что? За собственный неисправный телефон? За то, что тебе что-то там показалось? И это ты называешь любовью? Уж извини, но люби этой своей любовью кого-нибудь другого. А я больше страдать не хочу! Оставь меня в покое!

Он хрипло застонал, не зная, как растопить эту корку льда, окружившую его ласковую и милую возлюбленную.

– Я вел себя по-свински, признаю. Просто не пойму, что со мной случилось, никогда я таким не был. Я уже ночью решил забыть обиды, но утром, увидев твое чудное лицо, такое прекрасное, спокойное, будто ничего не случилось, опять сорвался. Ну, прости, прости! Дай мне один только шанс, и ты никогда об этом не пожалеешь! Давай начнем всё сначала!

Татьяна холодно удивилась.

– Сначала? И как ты это себе представляешь? Сначала начать – это надо память потерять. И простить просто, а вот забыть – невозможно.

Он стиснул ее колени, не желая отпускать.

– Таня, у нас ведь будет ребенок! Как ты будешь растить его одна?

Она саркастично рассмеялась:

– У нас? Да с чего ты это взял?! У шалав разве только один любовник? Они ведь порой и не знают, от кого у них дети!

Он с горестным укором посмотрел ей в глаза. Она ответила холодным презрительным взглядом. В ее душе до сих пор не улеглись нанесенные им боль и обида. Слишком любила и верила, потому до сих пор не смогла оправиться от сокрушительной горечи, разъедающей душу.

Упрямо заметила, указав на дверь:

– Все вы одинаковые – стоит появиться на горизонте смехотворному маленькому испытанию, не важно, другая женщина это или отсутствие вестей, вы готовы втоптать любящих вас людей в грязь, а потом еще и обвинить их, что это они довели вас, несчастных, до такого состояния! Уходи! Я больше тебя видеть не хочу!

Он покраснел, поняв, что она поставила его на одну доску с бывшим мужем. Горячо зашептал, ловя губами ее руки:

– Ты и не будешь больше страдать!

Она холодно подтвердила:

– Конечно, нет! Потому что больше никогда тебя не увижу! Уходи, мне нельзя волноваться! – И резко встала, решительно разорвав кольцо его рук. – Выметывайся или я вызову охрану!

Владимир медленно поднялся с колен, потеряно глядя на ее непреклонное лицо. Она подошла к диктофону, подняла руку, положила палец на черную кнопку и угрожающе потребовала, указывая на дверь:

– Немедленно! – Он нехотя пошел к выходу, с мольбой глядя ей в глаза. – Если через минуту не уберешься, нажимаю кнопку!

Он почувствовал, как сердце сводит в тугой комок от яростного бессилия, а в глазах болезненно закипают слезы.

  77