116 
— Гидеон, что с тобой?
Он ответил просто:
— Мою мать убили.
Либби моргнула. Разинула рот. Захлопнула рот.
— Твою маму? Твою родную мать? Господи, нет. Когда? Как? Черт. Садись, Гид.
Она подвела его к кровати, и он сел, свесив руки между колен.
— Как это случилось?
Гидеон рассказал ей то немногое, что знал. Потом добавил:
— Папу просили опознать ее тело. Потом полиция приходила к нему домой. Один детектив. Папа звонил мне недавно. — Гидеон обхватил себя руками, согнулся вперед и начал качаться, как ребенок. Он произнес: — Это конец.
— Чему конец?
— Теперь у меня не осталось даже надежды.
— Не говори так, Гид.
— Теперь мне остается только умереть.
— Боже! Эй, так говорить нельзя!
— Это правда.
Он вздрогнул. Либби заметила это и оглядела комнату в поисках чего-нибудь теплого. Гидеон продолжал раскачиваться.
Либби попыталась представить, что может означать для него смерть матери. Она сказала:
— Гид, ты справишься с этим. Это пройдет, вот увидишь.
Она постаралась вложить в свой голос искренность, изобразить, будто ей так же важно, как и ему, сможет ли он играть на скрипке или нет.
Тут Либби заметила, что Гидеон не просто вздрагивает, а по-настоящему дрожит. На кровати лежал вязаный плед, она схватила его и накинула Гидеону на плечи.
— Ты хочешь поговорить об этом? — спросила она его. — О твоей маме? О… Не знаю, о чем угодно?
Она села рядом с ним и обняла его за плечи. Свободной рукой она придерживала углы пледа у его горла, пока он не догадался сделать это сам.
Гидеон сказал, глядя перед собой:
— Она ехала на встречу с жильцом Джеймсом.
— С кем?
— С Джеймсом Пичфордом. Он жил с нами, когда мою сестру… когда она умерла. Как странно: я недавно подумал о нем, хотя уже столько лет не вспоминал его. — Он поморщился, и Либби увидела, что одна его рука вдавлена в живот, как будто внутри полыхает пожар. — Ее сбили машиной на улице, где живет Джеймс Пичфорд, — продолжал он. — А потом переехали тело. И не один, а несколько раз, Либби. И поскольку она шла к Джеймсу, папа думает, что полиция захочет найти всех, кто был связан… с тем делом.
— Почему?
— Не знаю. Потому что они задавали ему такие вопросы.
— Да нет, я не спрашиваю, почему твой отец думает, будто полиция захочет всех найти. Я спрашиваю, почему полиции это нужно. Разве есть какая-то связь между тем, что было тогда, и тем, что сейчас? То есть понятно, что раз твоя мама хотела встретиться с Джеймсом Пичфордом, то какая-то связь существует. Но если ее убил кто-то, кто знал ее двадцать лет назад, зачем столько ждать?
Гидеон нагнулся еще ниже, его лицо перекосила гримаса боли. Он проговорил сквозь зубы:
— Господи. Внутри все горит.
— Давай помогу.
Либби уложила его на кровать. Он свернулся калачиком, подтянув колени к подбородку. Она сняла с него ботинки. На нем не было носков, белые как молоко стопы судорожно терлись друг о друга, как будто трение могло отвлечь его мысли от боли.
Либби прилегла рядом с ним под одеяло, прижавшись к его спине. Одну руку она просунула под его ладонь, сжимавшую живот. Она ощущала изгиб его позвоночника, каждый позвонок — как камушек. Гид так похудел, что казалось странным, как его кости не протыкают тонкую, как бумага, кожу.
Она сказала:
— Ты, наверное, совсем зациклился на этом. Попробуй пока забыть обо всем. Не навсегда. Только на время. Просто лежи и ни о чем не думай.
— Не могу, — ответил он, и она расслышала горький безрадостный смешок. — Вспомнить все — такое мне дали задание.
Он продолжал тереть ноги одну о другую и еще туже свернулся в клубок. Либби крепче прижалась к нему. Наконец он проговорил:
— Либби, ее выпустили из тюрьмы. Папа знал, но мне не рассказывал. Вот почему полицейские хотят найти всех, кто был в нашем доме двадцать лет назад. Она вышла из тюрьмы.
— Кто? Ты хочешь сказать…
— Катя Вольф.
— И они думают, что это она сбила твою мать?
— Не знаю.
— Но зачем ей это делать? Скорее твоей матери захотелось бы переехать ее.
— При нормальном положении дел — да, — сказал Гидеон. — Но ты забываешь, что в моей жизни не было ничего нормального. И поэтому нет никаких оснований предполагать, что смерть моей матери вызвана нормальными причинами.
— Должно быть, твоя мама свидетельствовала против Вольф, — предположила Либби. — И та провела эти двадцать лет за решеткой, планируя, как отомстить всем, из-за кого она туда попала. Но если так, то как ей удалось отыскать твою маму, Гид? В смысле, ведь даже ты не знал, где она живет. Как же могла эта Вольф так быстро вычислить ее? И если она все-таки разыскала ее и даже убила, то зачем было убивать на улице, где живет ваш бывший жилец Пичфорд? — Либби подумала над своим вопросом и сама же ответила на него: — Это было послание ему.
116 
