156 
Ясмин не могла не признать справедливость слов Кати. Она по своему опыту знала, что полиции верить нельзя. Да если уж на то пошло, ни единому человеку в системе юриспруденции верить нельзя. В этой системе создавалась версия, и затем под нее подгонялись факты, а потом эти факты представлялись судьям таким образом, чтобы выпуск под залог выглядел преступной глупостью, а единственным лекарством от так называемого социального зла казался лишь суд с последующим длительным тюремным заключением. Как будто она была болезнью, которая заразила Роджера. На самом же деле она была девятнадцатилетней девушкой, забавой для отчимов, сводных братьев и друзей тех и других, а он был желтоволосым австралийцем, который поехал за своей подружкой в Лондон и был там брошен с книгой стихов под мышкой. Эту самую книгу он оставил на прилавке в универсаме, где Ясмин раз в неделю сидела за кассой; эта самая книга заставила девушку поверить, будто Роджер — это нечто лучшее, чем то, к чему она привыкла.
И он действительно был лучше, он во многом отличался от знакомых мужчин Ясмин. Только в главном он был таким же, как все.
Всегда непросто понять, что соединяет мужчину и женщину. О, на первый взгляд все выглядит однозначно: твердый пенис и горячая вагина, — но на самом деле все не так. Невозможно объяснить это: ее историю и историю Роджера, ее страхи и его безграничное отчаяние, их взаимные нужды и невысказанные представления о том, каким должен быть идеальный партнер. Есть только то, что случилось. А случилась утомительная череда обвинений, рожденных его пагубными привычками, и еще более утомительная череда оправданий, жалких и бездоказательных, служивших поводом для нового витка обвинений. К этому добавилась растущая паранойя, подпитываемая наркотиками и алкоголем, и в конце концов Ясмин захотела изгнать Роджера из своей жизни, из жизни своего ребенка, из своей квартиры, и пусть их сын вырастет безотцовщиной, подобно большинству детей в их районе, пусть так, хотя она и обещала себе, что Дэниелу не придется провести начало жизни в паутине женского окружения.
Однако Роджер отказывался уходить. Он сопротивлялся. Он боролся в буквальном смысле слова. Он боролся, как мужчина борется с другим мужчиной, молча, яростно, сжав кулаки. Но у нее в руках оказалось оружие, и она им воспользовалась.
Ей пришлось отсидеть пять лет. Ее арестовали и вынесли обвинительный приговор. Она шести футов ростом, выше мужа на пять дюймов, так почему же, господа и дамы присяжные, эта женщина сочла необходимым прибегнуть к ножу, чтобы остановить его, когда он, по ее словам, стал вести себя агрессивно? Он был под воздействием посторонних веществ, как это называется, поэтому большинство его тумаков и ударов в цель не попадали, лишь задевали ее тело, вместо того чтобы наносить раны или тем более ломать кости. И все-таки она ударила этого несчастного ножом, причем она-то в цель попала, и не один раз — восемь раз она вонзила лезвие в тело мужа.
Разумеется, расследование, проводимое местной полицией, требовало еще крови. Теперь уже ее крови, не Роджера. А у нее за спиной не было ничего, кроме ее истории. Истории о том, как симпатичный парень, удрученный неудачным романом, замечает красивую девушку, которая прячется от мира. Он выманивает девушку из ее убежища, она обещает ему нектар забвения. И стоит ли беспокоиться, если он балуется наркотиками и любит выпить? Она привыкла к такому поведению с детства и готова его принять. Но стремительное обнищание и требование, чтобы она зарабатывала деньги по ночам — в дверных проемах, в машинах или в городском парке, прислоняясь к дереву с широко расставленными ногами, — этого она не могла принять от Роджера Эдвардса.
— Убирайся, убирайся! — кричала она на него.
И потом соседи вспомнили только ее крик и эти слова.
— Вы просто расскажите нам, как все было, миссис Эдвардс, — уговаривали ее копы над окровавленным и бездыханным телом ее мужа. — Вам нужно лишь рассказать нам, а уж мы разберемся с этим.
И она рассказала полиции свою историю, в результате чего провела пять лет в тюрьме. Пять лет в тюрьме — вот как они с этим разобрались. Эти пять лет были украдены у нее и у ее сына, она вышла ни с чем и следующие пять лет провела в трудах, планах, просьбах и долгах, попутно пытаясь возместить себе и сыну утраченное. Так что Катя права, Ясмин знала это. Только идиот мог поверить тому, что говорит легавый.
156 
