Последние отзывы

  327  

На светофоре поменялся свет: вместо красного человечка появился зеленый. Норин сошла с тротуара, но оглянулась через плечо, чтобы закончить свой рассказ.

— Так продолжалось семнадцать лет, констебль. Она — единственная заключенная, к которой я прикасалась… подобным образом. Она единственная женщина, которую я любила… так.

— Почему? — спросил он, хотя она уже начала переходить улицу.

— Потому что она надежный человек, — ответила Норин Маккей, не останавливаясь. — Потому что она сильная. Никто не сможет сломать Катю Вольф.

— Черт побери. Полный блеск, — пробормотала Барбара Хейверс. Ее положение становилось крайне уязвимым. После двух месяцев отстранения от должности за нарушение субординации и нападение на старшего по званию она не имела права оступаться. Еще один серьезный проступок окончательно разрушит ее карьеру. — Если Лич расскажет о компьютере Хильеру, нам крышка, инспектор. Вы понимаете это?

— Нам крышка только в том случае, если в компьютере содержится информация, имеющая значение для хода расследования, — уточнил Линли, осторожно выводя «бентли» в оживленный транспортный поток на Росслин-хилл. — А там ничего такого нет, Хейверс.

Его невозмутимое спокойствие действовало Барбаре на нервы, и без того взвинченные. Из кабинета Лича до автомобиля Линли они добрались с такой скоростью, что у нее не было возможности выкурить сигарету, а ей нестерпимо хотелось принять дозу никотина, чтобы успокоиться. В результате к ее беспокойству прибавилось раздражение.

— Откуда вы можете знать это наверняка? — спросила она инспектора. — И ведь есть еще письма, которые суперинтендант писал своей Дэвис. Если эти письма понадобятся для того, чтобы выстроить обвинение против Ричарда Дэвиса… потому что иначе зачем он атаковал Уэбберли… зачем устроил все так, чтобы навести подозрение на Вольф…

Она провела руками по волосам, убирая их от лица. Так, пора стричься, подумала она. Надо будет заняться этим сегодня же вечером. У нее где-то валялись маникюрные ножницы, так что проблем не будет. А может, взять и обкорнать все под корень, оставить только гребень, как у панков? Вот тогда и Хильер, и все остальные сразу забудут о той роли, которую она сыграла

в укрывании улик.

— Вы уж определитесь: или одно, или другое, — заметил Линли.

— В каком смысле?

— Подумайте сами, Хейверс. Ричард Дэвис не мог убить Юджинию, потому что она угрожала карьере Гидеона, а потом гоняться за Уэбберли, ревнуя его к уже убитой бывшей жене. А если взять за основу последний мотив, то куда мы денем Кэтлин Ваддингтон?

— Значит, я ошиблась насчет карьеры Гидеона, — сказала она. — Может быть, Ричард Дэвис задавил Юджинию из-за того, что она связалась с Уэбберли.

— Нет. Вы правы насчет того, что его единственной целью была Юджиния. И это единственный человек, которого он убил. А наезды на Уэбберли и Ваддингтон призваны направить наше внимание на Катю Вольф.

Линли говорил с такой убежденностью, он был так спокоен, несмотря на нависшую над ними угрозу, что Барбаре захотелось стукнуть его. Конечно, чего ему волноваться! Если его выгонят из Скотленд-Ярда, он плавно осядет в родовом поместье в Корнуолле и всю жизнь прекрасно проживет как знатный землевладелец. А вот у нее не было такого уютного запасного аэродрома.

— Вы чертовски уверены в себе, — буркнула она.

— Дэвис получил письмо, Хейверс.

— Какое письмо? — раздраженно спросила она.

— Письмо о том, что Катю Вольф выпустили из тюрьмы. Он знал, что как только я увижу это письмо, то сразу начну подозревать Катю.

— И поэтому он сбивает суперинтенданта и Ваддингтон, чтобы смерть Юджинии выглядела как месть? Как будто Катя мстит всем, из-за кого она попала в тюрьму?

— Так мне кажется.

— Но может, это и было местью, инспектор. Только не со стороны Вольф, а со стороны Дэвиса. Он ведь мог знать о Юджинии и Уэбберли. Может, он всегда знал, но просто выжидал удобного момента, лелеял свою ревность и клялся, что когда-нибудь…

— Не сходится, Хейверс. Письма Уэбберли к Юджинии Дэвис были адресованы в Хенли. Они все написаны после развода Дэвисов. У Дэвиса просто не было причин ревновать. Вероятнее всего, он ничего не знал об их отношениях.

— Тогда почему он выбрал Уэбберли? Почему не кого-то из судей? Королевского прокурора, адвокатов, присяжных, свидетелей?

— Я бы объяснил это тем, что Уэбберли было проще найти. Он двадцать пять лет жил по одному и тому же адресу.

  327