Особенно,... 
81 
Ерундой было и то, что берег оказался далековато, а течение сильновато.
Зато вода была тёплая. Такой тёплой она бывает только в июле.
Течение отнесло его далеко, почти за город. Виталя выбрался на покатый берег, плюхнулся на песок, и долго лежал, хватая ртом воздух и пытаясь восстановить дыхание. Не то, чтобы у него не осталось сил, нет — если понадобилось бы, он проплыл ещё столько же, просто нужно было привыкнуть, что жизнь продолжается.
Полежав, он встал, вышел на дорогу, и поймал такси, пообещав доплатить таксисту, за испачканный мокрой одеждой салон.
* * *
Дома его встретил радостный лай. Виталя открыл ключом дверь и недоуменно уставился на чёрного лохматого пса. Пёс размахивал лохматым хвостом и всем своим видом показывал, что очень рад видеть Виталю.
— Слушай, я тут Джерри с собой прихватил. Ты не против? — Из кухни вышел профессор, вытирая вафельным полотенцем руки. — У-у-у-у! — осмотрел он Гранкина с головы до ног. — День, я вижу, прожит не зря. Как успехи, сыщик?
— Вань, я утопил Проходимца, — Виталя по стенке сполз вниз и уселся на пол. Джерри с удовольствием принялся лизать его мокрые джинсы.
— Да ну?! — удивился профессор. — И как тебе это удалось?
— С моста улетел в реку, — Виталя горестно обхватил руками лысую голову. — В меня стреляли, Вань! Здорово, что Проходимец оказался бронированным. Это меня спасло.
— Эх, жаль, не показал тебе там один рычажок! Если бы ты его дёрнул, то поплыл бы по речке, как на теплоходе. Ладно, не грусти, главное жив остался. Чёрт с ним, с Проходимцем! По большому счёту, это всего лишь груда железа. Скажи лучше, куда волосы дел?
— Сбрил, — Виталя поднялся и поплёлся на кухню. Иван Терентьевич с Джерри последовали за ним.
— И хорошо, что сбрил, и хорошо, что утопил, — бормотал профессор.
С палаткой в центре кухня казалась тесной, но очень уютной. Пахло жареным мясом, свежезаваренным чаем, и ещё чем-то, чем пахнет только в деревенских домах.
— А я на балконе мангальчик из кирпичей соорудил, и шашлыки пожарил, будешь? А ещё я самовар согрел, посуду помыл, и вино из одуванов в кастрюле бродить поставил. Вот только с лимонами тебя накололи, Вить. Ты где их брал, лимоны-то? В киоске у соседнего дома? Фальшивые оказались лимоны! Ну, я им дал, торгашам! Пошёл и пригрозил торгинспекцией. Они мне живо два фальшивых на килограмм настоящих бесплатно обменяли.
— Обменяли? — вяло удивился Виталя и присел на краешек табуретки.
— Да, а что? Зачем людей так дурить? Они думают, раз мужик один, без бабы продукты покупает, так он в них ни черта не соображает?! Ну, я им да-ал! А ещё к тебе тут парень заходил, Кирилл, звал на следующей неделе нас на рыбалку. Я сказал, что на следующей неделе я не могу, потому что в экспедицию уезжаю, а на этой — распожалуйста! Ты как? У тебя не появилось аллергии на воду? Ха-ха-ха! — рассмеялся своей шутке профессор.
— На этой неделе я не смогу, — промямлил Виталя.
— Я почему-то так и подумал. Кирилл всё хотел дочку твою посмотреть, а я сказал твоему другу, что твоё семейство в деревню укатило, воздухом подышать. Мы тут с ним чайку попили с вареньем, потом Сева к нам присоединился со своим Чарли.
— Какой ещё Сева? С каким ещё Чарли?
— Да сосед твой сверху со своею собакой.
— Барин?! Он пил здесь чай?!
— Почему барин? Нормальный мужик! У него какое-то мебельное производство своё. Представляешь, всё у него есть — деньги, квартира, загородный дом, жена-красавица, собака. А несчастный!
— Это ещё почему? — Витале было холодно в мокрой одежде, его заколотил мелкий озноб, но ответ на вопрос, отчего так несчастен «барин», был искренне ему интересен.
— Так сам подумай! Конкуренты его ненавидят, пакости строят. Жена неожиданно от него ушла. Свалила одним прекрасным утром в неизвестном направлении, не оставив даже записки. А собака у него всё время чешется! Он блох ей с утра до вечера травит, а она всё равно чешется!
— У неё аллергический дерматит.
— У кого? У жены?
— У собаки! — Виталя встал и, постукивая зубами, пошёл в ванную греться и переодеваться.
— А откуда ты знаешь, Вить? — удивился Иван Терентьевич.
— Знаю! В душе я, Вань, ветеринар, поэтому знаю.
— Мойся, грейся, переодевайся и за стол! — крикнул профессор. — Будешь мне всё рассказывать, а я буду тебя лечить!
* * *
Из ванны Виталя вышел, закутавшись в длинный махровый халат. Когда-то, в начале семейной жизни, Галка купила ему этот халат, но Виталя так ни разу его и не одел — что ж это за мужик в халате? Теперь халат показался ему символом уюта и счастливого домашнего бытия, как и самовар, только вместо Галки за столом сидел лысый профессор, у ног которого крутилась собака в надежде получить кусок шашлыка.
81 
