Особенно,... 
48 
— Здравствуйте! — радостно крикнул Питров и протянул мне руку в перчатке. Я вяло пожал его лапку, боясь раздавить ее своей клешней.
— Вот, решил не вызывать вас на допрос, а так побеседовать, за чайком… — Он жестом пригласил меня в мой же сарай.
— Заварка кончилась. — Я открыл сарай и выпустил Рона на улицу. — Да и топить тут часа два надо, чтобы шапку снять и перчатки.
— Да, да, скромно живете. Что так?
— Как?
— Скромненько?
— Мне мало надо.
— Да? Я слышал, у вас есть средства.
Слышал он! Если минуту назад я еще раздумывал, не выложить ли ему все начистую, включая хранение оружия, организацию побега и исчезновение Беды, то теперь решил, что буду молчать, даже если он меня арестует и учинит настоящий допрос.
— Средства есть не у меня, а у моего деда, — буркнул я себе под нос.
— Да, да, странная история.
По-моему, он хотел сказать «темная».
Я молча уселся на единственный стул. Он тоже согнул в коленях ноги, зацепился худеньким задом за край лежака, да так и остался в загадочной позе — ни сидя, ни стоя; и это выводило меня из себя, мешало сосредоточиться.
— Убийца какое-то время проживал вместе с вами…, я сделал запрос по вашей личности…
Я, несмотря на холод, вспотел.
— И что, она вам не очень понравилась?
— Ну что вы! — Он радостно засмеялся. — Героическая личность! Из теплых краев вдруг переехать в Сибирь только за тем, чтобы учить детей! Чертовски благородно, особенно если учесть, что дедушка ваш — Сазон Сазонов внезапно разбогател! И вам кое-что обломилось.
Наверное, он имел в виду дом в Марбелье.
Я почувствовал, что вполне могу придушить этого весельчака Питрова, пусть к моим грехам прибавится еще один.
— Вы пришли рассказать мне обо мне? — Я постарался не орать.
— Не кричите, — поморщился Питров. — Я пришел спросить вас, что вы делали позавчера с девятнадцати до двадцати одного часа. Заметьте, без протокола пришел спросить.
Я подышал поглубже, представил сигарету, глубоко затянулся и расслабился. Я даже улыбнулся, представив его рожу, если я прямо сейчас, без протокола выложу напрямую, что тогда делал. Покурил ганджубаса из «ракеты», угнал машину у короля угонов Лехи Гона, вывел из ментовки через черный вход предполагаемого убийцу своего ученика, ушел от погони, отстреливаясь жирной самсой, а потом спрятался на квартире директора школы, отправив того ночевать к любовнице. Мне стало весело, но я вежливо, делая вид, что старательно вспоминаю, сказал:
— В это время я у своей гражданской жены Эллы Тягнибеды чаи гонял.
— Эллы Тягнибеды, — повторил Питров. — Она подтвердит?
— Запросто, — заверил я.
Он наконец-то разогнулся, но двинулся не к двери, а к пианино.
— Музицируете? — Петр Петрович открыл крышку и одним пальцем наиграл «Собачий вальс».
— Да нет, на дрова берегу.
— А вот с оружием, я слышал, вы хорошо обращаетесь!
— Раз слышали, значит, обращаюсь. Я, вообще-то, в армии служил.
— Ха-ха-ха! — заливисто рассмеялся Питров и пальцем наиграл «Марсельезу». — О вас хорошие отзывы!
— Здорово!
— Хочу узнать ваше мнение…
— О чем?
— Как вы думаете, почему выстрела никто не слышал?
— Я думаю потому, что в школе на момент убийства уже никого не было. Здание старое, стены толстые, с улицы могло быть не слышно. Ведь это случилось во время землетрясения — шум, гам, паника.
— Ну да, ну да, — он захлопнул крышку пианино. — Такое впечатление, что стихийное бедствие — главное действующее лицо в этом деле! — Он улыбнулся, натянул дешевые трикотажные перчатки и открыл дверь.
— Вы в курсе, что убийца сбежал?
— Весь город в курсе.
— И как вы тут живете? — искренне удивился он.
Я не стал отвечать. Я так понял, что разговор окончен, и он собрался уходить. Я так понял, что разговор не для протокола, и я могу не отвечать на вопросы, особенно не имеющие отношения к делу.
Не попрощавшись, Питров вышел. Не успел я расслабиться, как он снова зашел, и, выпуская клубы пара изо рта, сказал:
— А вы знаете, я думаю, это не Возлюбленный его убил.
Я не стал спрашивать, почему он так думает. Он сам сказал:
— Возлюбленный — простак, тюфяк, деревенщина. Откуда у него такое серьезное оружие? Но если бы даже оно было, почему он не стал палить там, где его избивали? И потом, если он убил, то почему не сбежал, не скрылся, не избавился от пистолета, а преспокойно сидел в сарае и дожидался ареста? Я думаю… И удрал он как-то странно. Ему кто-то помог.
48 
